Поступки и намерения / Диалоги
Человек Памук
Нобелевский лауреат по литературе Орхан Памук и владелец книжного магазина «Фаланстер» Борис Куприянов обсудили «маленьких людей», политику Ататюрка и разные способы получения удовольствия.
Борис Куприянов: Сейчас вы живете, как говорят в России, на два города: Нью-Йорк и Стамбул. Полгода в Америке, полгода в Тур ции. Для меня и Стамбул, и Нью-Йорк – любимейшие города. В них есть что-то общее, там любят ходить пешком, есть традиция праздно гулять по улицам…
Орхан Памук: Да, есть схожие черты. И в Стамбуле, и в Нью-Йорке принято гулять, вы правы. Для нью-йоркца и стамбульца еще очень важна принадлежность к толпе, какое-то единение: люди постоянно в движении. Но крупные города, как правило, слишком населены, иногда мы устаем от прохожих, особенно от туристов. Сейчас в Стамбуле строят метро – наверное, толпа спустится под землю, и город разгрузится, но вряд ли он станет похож на медленный спокойный город моего детства, сейчас он намного быстрее. И Стамбул, и Нью-Йорк очень сильно изменились за последние 15–20 лет, они стали безопаснее, удобнее. Молодые турки критикуют меня, говорят: посмотрите, в каком красивом, богатом, быстро развивающемся городе мы живем. Разве можно сравнить его с городом восьмидесятых или семидесятых?
Б.К.: Москва тоже очень сильно изменилась, но традиция фланировать пропала.
О.П.: Может быть, просто холодно? Жаль, что этой традиции в Москве нет, мне показалась, что в Петербурге гуляют.
Б.К.: В вашу книгу «Другие цвета» входит прекрасное эссе о Нью-Йорке…
О.П.: Да, я был под очень сильным впечатлением, ошарашен Нью-Йорком. Сейчас уже нет такого чувства – я привык.
Б.К.: Вы читали лекции в Нью-Йорке в конце восьмидесятых и читаете курс в Принстонском университете сейчас.
О.П.: Я приехал тогда с лекциями как известный турецкий писатель, сейчас у меня курс.
Б.К.: Это история мировой литературы и писательское мастерство, верно? Как за тридцать лет изменились американские студенты?
О.П.: Нет, я читаю сравнительное литературоведение, сreative writing (литературное творчество. – Esquire) и еще то, что захочу. Конечно, студенты изменились, и довольно сильно. Они стали более свободными, их теперь интересует не только американская литература. Дистанция между преподавателями и студентами сократилась. Они задают порой очень сложные прямые вопросы. Мне иногда страшно выходить к моим студентам, к моим замечательным студентам.
Б.К.: А как изменились их предпочтения и вкусы, какие книги, обязательные раньше к прочтению, сейчас не важны?
О.П.: Да, вкусы изменились. Они больше интересуются иностранной литературой. Они читают больше, им интересно разнообразие. У них изменилось отношение к классике, они стали внимательнее и критичнее. Оценки современных студентов очень свободны. На первый план вышли другие книги. Например, в 1986 году авторитет Марка Твена был непререкаем. А сейчас его обвиняют в неправильном отношении к чернокожим. Вы задаете такие вопросы, как будто вы представитель Ассоциации преподавателей Америки.
Б.К.: Американские студенты больше читают? У нас в России считается, что люди читают меньше. Бытует мнение, что большие формы вообще перестали быть интересны. Часто говорят, что современная молодежь вообще не способна воспринимать информации больше, чем пост в фейсбуке.
О.П.: Ну, это не так! Не совсем так. В Турции сейчас выходит 600 миллионов книг в год. 600 миллионов! Когда я начинал писать, выходило в пять раз меньше. Издательства сейчас переживают настоящий бум. Такие же процессы происходят в странах Азии, в Латинской Америке. Странно, что в России положение, как вы говорите, другое. Мой американский издатель жаловался, что рынок не растет, многие книги выходят в электронном виде. По-видимому, в Европе происходят те же процессы.