Поступки и намерения / Кино
Всемирное тяготение
Перед премьерой своего нового фильма Федор Бондарчук рассказал Esquire, чем московский район Чертаново притягивает инопланетян, нелегальных мигрантов и режиссеров отечественных блокбастеров.
Пока фотографы выставляют свет, Бондарчук показывает мне один за другим фрагменты «сборки» своего нового фильма «Притяжение». На экране айфона пришельцы, приземлившиеся в Чертанове, вступают в бой с представителями нашей неуютной цивилизации. Мне хочется спросить, отчего местом высадки выбрано Чертаново, а не Патриаршие, на которых, по утверждению местных жителей, все прошлое лето гадили пришельцы, но вместо этого я делаю комплимент графике.
Сергей Минаев: Графику делала западная команда?
Федор Бондарчук: А где у нас сейчас Запад? Я не знаю. Мир изменился. С нами работают белорусы и русские, американцы и индусы. Я уже привык, что можно ночью по скайпу позвонить в Новую Зеландию Дэйву Уайтхеду (композитор, звукорежиссер и саунд-продюсер «Притяжения». – Esquire), и он, в секунду, прямо при тебе, не отрываясь от китайской лапши, вышлет аудио, как звучит экзоскелет в «Притяжении». А ты параллельно смотришь по удаленке, как Иван Бурляев, композитор картины, записывает симфонический оркестр в Праге, а из Америки присылают апдейты графики Арману Яхину в Main Road Post (российская студия по производству визуальных эффектов для кино. – Esquire). Один из специалистов, которые делали нам движки пришельцев, оторвался от работы над «Трансформерами», потому что его торкнуло нереально, что русские заходят в такое качество! С графикой смешной момент был. На YouTube у англоязычного трейлера «Притяжения» 90% положительных отзывов. А оставшиеся десять процентов – это наши, русские, которые заходят туда, чтобы оставить комментарий в стиле: «Конечно, это вам не Industrial Light & Magic! Графон, как всегда, говно». И тут же следующий комментарий: «Ребят, отличная у вас графика, я сам работаю в Industrial Light & Magic». Возвращаясь к команде. Разные люди работали. Я поменял всю команду. Не то что я не захотел со своими работать, просто это было принципиально важно для меня. Все молодые, все неопытные, все талантливые, все горят глазами. Такой обмен энергиями. Я такой энергетический спрут, говорю: «Дайте мне ваш талант, отдайте мне все». А они мне: «А ты давай, что у тебя есть». Вот так мы и существовали.
Брюки Ermenegildo Zegna
С.М.: А как ты этих людей находил?
Ф.Б.: Например, наш оператор Миша Хасая, 28 лет, снял одну большую полнометражную картину «Холодный фронт». По этой картине я его и нашел. Говорю, какой интересный парень. При этом 80% из того, что происходило на нашей площадке, он не знал, потому что нет опыта: он все постигал прямо на площадке. Опыт важен, но энергия, взгляд – я этого хотел. Поэтому выглядит картина «Притяжение» немножко не как компьютерный мейнстрим.
С.М.: Скажи мне теперь как продюсер. Денег у зрителя стало меньше. В моем понимании во время кризиса российское кино должно проиграть, потому что зритель выберет очевидные блокбастеры: на «Звездные войны» пойдет, на Marvel. Что в этом году с прокатом было?
Ф.Б.: Суперуспешных фильмов не было. Разве что «Экипаж» побил несколько больших американских релизов. Я действительно нуждаюсь, как и мои товарищи, и коллеги, чтобы на русское кино ходил зритель. Потому что мне тогда проще выходить в прокат. Мне сложнее выходить, когда проваливаются картины.
С.М.: Почему последние двадцать лет не снималась фантастика? Я помню «Обитаемый остров», который был коммерчески не успешен. Это был серьезный удар для тебя?
Ф.Б.: Да, финансово только недавно из этой ситуации вылез. Пять лет назад последние долги закрыли.
С.М.: То есть вы семь лет отдавали долги?
Ф.Б.: Да. Там были большие сложности. Да и вообще сложный проект. Адов проект. 222 солнечных дня.
С.М.: А зачем ты тогда в него полез? Гордыня?
Ф.Б.: И она тоже. Это же был 2005 год. Понадеялся я на себя сильно. И переоценил свои возможности. Но я обожаю эту картину. Она дико сложная. И у нее есть своя фан-зона, которой я дорожу.
С.М.: Тут в фейсбуке у Антона Долина были дебаты по твоему поводу, но, как обычно, без тебя. И Долин написал, что-то вроде «Бондарчука очень любят зрители и ненавидят именно за это критики и многие коллеги». Что такого понимает про современного зрителя Федор Бондарчук?
Ф.Б.: Я никогда не хотел быть «непонятым гением». Мне хочется со зрителем на их языке разговаривать. Законы мейнстрима, кино для большой аудитории, отличаются от тех, которые работают в артхаусе. Глубокое заблуждение, что режиссер, снимавший удачные фестивальные работы, придет с теми же правилами к многомиллионной аудитории – и вдруг все засверкает. Это утопия. Здесь вообще другие законы работают! А я эти законы знаю. Я прошел школу «Сталинграда» у великого Юрия Озерова, баталиста, которых в кино очень мало. Которых нет. Эта его знаменитая панорама наступления советских войск на несколько минут экранного времени, которую снял с вертолета оператор Слабневич в Сталинграде, где танки все идут, идут – все вживую, все настоящее, компьютерной графики нет. Я там работал вторым ассистентом режиссера и как артист еще служил. И я бы не брался за свой «Сталинград», если б не убедил коллег и партнеров, что это может быть интересно большому зрителю. Ты же помнишь, ты же был в самом начале этого пути. Кроме меня в такой концепт никто не верил.