«Если какие сложности, основной груз на мне»: как женщины воспитывают приемных детей
Как и кровные, приемные матери, как правило, берут на себя большую часть забот о ребенке. Они же чаще инициируют сам процесс усыновления, сталкиваются с давлением стереотипов и несут бремя эмоционального труда. Forbes Woman исследовал гендерные аспекты приемного родительства
Кто принимает решение
«У приемного родительства преимущественно женское лицо. Все-таки вопросы семьи, заботы о детях — как правило, больше женская прерогатива. Эта тенденция свойственна не только российской культуре. Даже в обществах, где предпринимают титанические усилия по гендерному выравниванию (допустим, в североамериканском), есть отдельное позиционирование материнства», — говорит социальный антрополог, преподаватель кафедры социокультурных практик и коммуникаций факультета культурологии РГГУ Мария Золотухина.
Рассуждая о причинах, она обращает внимание на стандартное желание мужчин продолжить род: «Знаменитая установка: построить дом, посадить дерево и завести ребенка. Мужчина настроен продолжить свою фамилию. А если ребенок не родной, это не кровное продолжение». Кроме того, на женщинах лежит ответственность за решения, касающиеся семьи. «Эдакий [семейный] матриархат, чуть-чуть припудренный, скрытый, но характерный для многих традиционных обществ», — поясняет Золотухина.
Мужья реагируют на предложение усыновить ребенка по-разному. Джамиля Алиева вспоминает, что, познакомившись с будущим приемным сыном, сразу поняла, как они нужны друг другу, и муж в тот же день согласился на усыновление, хотя даже не видел ребенка. «Очень благодарна ему за то, что в решающий момент он меня понял и полностью доверился моему решению», — говорит она.
Муж Жанны Королевой долго противился идее приемного родительства из-за собственного негативного опыта — он вырос в интернате, тема сиротства для него была болезненной. Но, как рассказывает Жанна, со временем преодолел внутренние барьеры — сейчас у них несколько приемных детей.
Татьяна Захарова хотела взять в семью ребенка со спина бифида — расщеплением позвоночника, — но мужа пугал диагноз и непонятные перспективы здоровья девочки. Татьяна предложила начать с гостевого режима — брать девочку домой сначала на неделю, потом на месяц. «Наверное, полгода мы все обсуждали и оценивали. Было много страхов. В какой-то момент Игорь даже сказал, что точно не готов, попросил у меня прощения. Все это время мы работали с психологом фонда «Спина бифида» и вот, спустя десять месяцев после первого знакомства с Анечкой, поняли, что справляемся».
Алла (имя изменено по ее просьбе) хотела усыновить дочь дальних родственников, когда она осиротела. «Привязанности не было, во мне взыграли скорее жалость и чувство долга — помочь. Муж очень испугался ответственности: мол, у нас два своих сына, это нарушит их интересы, мы не потянем. Я сначала давила на жалость и плакала. А потом подруга посоветовала познакомиться с семьей, у которых несколько приемных детей. Я до сих пор не знаю, какие слова того приемного отца сыграли решающую роль, но муж согласился на удочерение Кати. Правда, сразу предупредил: если какие сложности, основной груз на мне. Со временем он принял Катю всем сердцем», — делится Алла.
Вера (имя также изменено) вспоминает, что очень долго пыталась уговорить мужа усыновить ребенка, когда ее дочь выросла и начала строить собственную семью. «Муж был против, потому что начитался рассказов о плохой генетике «детей алкоголиков». Он сразу сказал, что не сможет открыть сердце неродному ребенку. В итоге мне пришлось отказаться от своего желания. Я поняла, что даже если бы скандалом вынудила мужа подписать документы и привела в дом нового человека, гармонии бы не было. В таких вопросах важно согласие обоих супругов, да и наша дочь настороженно отнеслась к моему желанию. Я выбрала сохранение отношений с людьми, которыми дорожу больше всего. Жалею ли об этом? Думаю, все к лучшему. Семья сохранилась, мы активно участвуем в воспитании внуков, им я отдаю