Библиофилия
Четыре истории о сексуальной роли книг в жизни одного анонима
Моя первая история — про любовные романы. Случилась она давно. Когда-то я была маленькой девочкой и очень любила читать. К тому моменту я уже успела проглотить несколько книжек про детскую беременность и первые поцелуи, но ангел-хранитель еще худо-бедно берег мое литературное целомудрие. Подруга тоже фанатела от книг. Это нас очень сближало.
Одним летом она уехала к бабушке в деревню и пригласила меня погостить. Когда мы встретились, она загадочно улыбалась — пубертатный секретик был налицо. Полдня мы ерзали за столом с родителями, кое-как сбежали и забрались в укромный угол печки. Там и была зарыта собака — бабушкина книга Коултер Кэтрин «Чандра» с чувственной парой на обложке. Назад пути не было.
Когда я сейчас гуглила это чтиво, то наткнулась на его баснословный рейтинг — 8,2 из 10. Трудно поверить, что кто-то прочел скучнейшую книжку про амазонку с большими грудями до конца и настолько проникся ее драмой. Но даже если эта оценка — за две исключительно тупые сцены секса (насильственного, кстати, — вот вам и первый фетиш), почему люди это читают?
Я часто вижу их в метро — этих читательниц. Знаю, что нехорошо так делать, но иногда я подглядываю в их книжки. Там всегда примерно одно и то же — сначала люди со странными именами тянут кота за хвост, потом две страницы хилой постельной сцены и снова живодерня на полкниги. Иногда я думаю, что, возможно, это заслуженные минуты удовольствия неведомых мне женщин. А иногда — что это их сексуальная тюрьма.
Вторая моя история — короткая, про феномен порнографического письма у русских классиков. Три года назад во время букинистического серфинга по «Авито» я нашла сборник с понятным названием «Эротикон» 1999 года издания. В аннотации было что-то про эрос, который ворвался в русскую литературу, озаренный пылким гением Пушкина. Книга оказалась довольно занятной — целый срез сексуальных