Гонки ко дну
Цены на уголь и газ катастрофически снизились в первом полугодии нынешнего года, в результате чего российские компании несут убытки. Но в среднесрочной перспективе они могут и выиграть, ведь удар по конкурентам еще сильнее
Уже несколько месяцев подряд цены на газ и уголь практически без остановок катятся вниз. Если в прошлом году цены поставок российского угля в Европу (FOB Рига) достигали 86 долларов за тонну, а при поставках в Азию (FOB Восточный) — 105 долларов, то по итогам последнего полугодия в Европе уголь подешевел до 50 долларов за тонну. Это самый низкий показатель за последние три года.
Еще более драматичная ситуация сложилась на рынке газа, где цены упали до десятилетнего минимума. На крупнейшем в Европе газовом хабе TTF (Нидерланды) стоимость тысячи кубометров достигала 110–140 долларов — это в два-три раза ниже показателей предыдущего полугодия. Такое же падение наблюдается и на азиатских рынках. По данным Rystad Energy, стоимость поставки газа с американского газового хаба Henry Hub в Азию, достигавшая осенью 2018 года 12 долларов за миллион британских термических единиц, теперь скатилась до четырех долларов.
Для стран, зависящих от импорта энергоносителей, это хорошая новость. Но для экспортеров — повод для тревоги. Наша страна как раз крупный экспортер энергоносителей: зарубежным потребителям поступает до трети добываемого в стране газа и немногим менее половины всего производимого в России угля. Поэтому игнорировать эту ситуацию невозможно.
Зима и «молекулы свободы»
Не секрет, что рынки газа и угля в значительной степени взаимосвязаны. Если дешевеет уголь, энергетика переориентируется на него. Если же падает в цене газ, то приоритет отдается использованию голубого топлива. Но почему же так произошло, что подешевели сразу оба энергоносителя?
История здесь довольно простая, и началась она именно с газового рынка. Только за последнее десятилетие общий объем международной торговли сжиженным природным газом (СПГ) вырос в натуральном измерении в 1,8 раза, до 431 млрд кубометров. По ряду азиатских рынков рост был еще более впечатляющим. Например, Южная Корея и Тайвань по сравнению с 2008 годом нарастили импорт СПГ вдвое, Индия — втрое, а Китай — почти на порядок.
Целый ряд стран решил воспользоваться столь удачной конъюнктурой, в результате новые СПГ-проекты стали появляться один за другим. Наиболее амбициозные планы оказались у США — эта страна уже к 2023 году намеревается ввести в эксплуатацию новые мощности по сжижению газа на 48,6 млн тонн (67 млрд кубометров) в год. Для сравнения: весь американский экспорт СПГ в прошлом году составил чуть менее 14 млн тонн.
Экспорт газа был важной составляющей предвыборной кампании Дональда Трампа, призывавшего «вернуть Америке былое величие». И Международное энергетическое агентство (МЭА) еще год назад услужливо расписывало блистательные перспективы американской газовой отрасли, предрекая ей рост экспорта до ста миллиардов кубометров уже к 2023 году. Потенциальными рынками сбыта США видели, с одной стороны, растущую Азию, с другой — Европу. И хотя в странах ЕС спрос на газ не демонстрировал тенденции к росту, именно в Брюсселе начали обсуждаться масштабные планы замещения существующих поставщиков. И прежде всего России. В самом деле, добыча в Великобритании и Нидерландах в силу исчерпания запасов стремительно падает, Норвегия вышла на «полку», а российский газ Трамп потребовал заменить на американское топливо, «источающее аромат демократии и общечеловеческих ценностей». Более того, минэнерго США даже организовало специальную PRкампанию, в ходе которой называло его не иначе, как «молекулой свободы».
Но внезапно выяснилось, что спрос на этот газ исчезающе мал. «Почти все новые СПГ-проекты изначально были ориентированы на рынки азиатских стран, что привело там к профициту топлива и снижению цен. Из-за этого часть СПГ стала вытесняться в Европу. Но здесь в последний отопительный сезон выдалась слишком теплая погода, и в подземных хранилищах остались большие запасы газа. В итоге спотовые цены резко упали. Да и “Газпром” стал активно бороться за свой традиционный рынок сбыта: на электронных торгах он теперь допускает продажу газа по ценам ниже, чем по долгосрочным контрактам с привязкой к нефти», — говорит ведущий аналитик Фонда национальной энергетической безопасности (ФНЭБ) Игорь Юшков.
Действительно, как следует из отчетов «Газпрома», в прошлом году средняя цена его экспортных поставок составила 246 долларов за тысячу кубометров. На этот год в планах было закрепить успех. «Я оцениваю, что диапазон экспортных цен в этом году составит 230–250 долларов за тысячу кубометров», — говорила глава «Газпром экспорта» Елена Бурмистрова. Но в реальности цена поставок российского газа, по информации Index Mundi, приблизилась к отметке 150 долларов за тысячу кубометров. Снизился и абсолютный объем экспорта — почти на шесть процентов по итогам первого полугодия 2019-го.
«Последствия теплой зимы были ощутимы для “Газпрома” в начале нынешнего года, — объясняет Игорь Юшков. — Продажи газа в Европе были ниже, чем за аналогичный период прошлого года, когда зима была более суровой. Но к настоящему времени продажи почти полностью восстановились. Это происходит за счет того, что “Газпром” сам закачивает газ в подземные хранилища в Европе и то же самое делают его европейские партнеры». Такие действия объясняются главным образом подготовкой к негативному сценарию развития событий вокруг транзита газа через Украину. «Газпром» просто решил подстраховаться: компания готовится исполнять свои контракты с ЕС как за счет использования возможностей других своих газопроводов, так и за счет газа в европейских хранилищах и поставок СПГ.
Тем не менее есть все основания полагать, что по итогам нынешнего года добыча и экспорт российского газа снизятся, хотя и незначительно.
Консультант Vygon Consulting Екатерина Колбикова уточняет, что падение цен на газ во многом стало отражением слабой конъюнктуры нефтяного рынка, где котировки держались на низком уровне вплоть до января. Но есть и еще один важный момент. Уже к середине зимы энергетические компании ввели в строй сразу несколько новых линий по производству СПГ суммарной мощностью более 30 млн тонн (в Австралии, США и России). Это стало причиной крайне негативных трейдерских настроений, которые охватили едва ли не весь спотовый рынок газа в мире.
«Текущий уровень цен на газ уже обеспечивает экономически эффективное переключение с угля на газ, поэтому до конца нынешнего года голубое топливо более активно будет использоваться в секторе генерации, — говорит Екатерина Колбикова. — И если грядущая зима не будет такой мягкой, как в прошлом году, то ценовая конъюнктура существенно улучшится».
Но это еще не всё. Текущие цены на газ уже опустились ниже порога безубыточности большинства новых СПГ-проектов. Безусловно, демпинг может быть временной мерой в борьбе за расширение рынков сбыта, но слишком долго работать себе в убыток нельзя.
Танец «черных лебедей»
Таким образом, главной причиной обвала цен стало затоваривание газового рынка Азии, а уголь пал жертвой злоключений своего конкурента и субститута. «Уголь дешевеет в основном из-за межтопливной конкуренции: когда газ стоит так дешево, многие потребители предпочитают покупать именно его», — отмечает Игорь Юшков. Сейчас цены на энергоносители в Европе столь низки, что продажа российского угля в западном направлении становится экономически нецелесообразной. Так, цена на уголь (на условиях FOB Рига) еще весной достигала 47 долларов за тонну, при том что средняя себестоимость кузбасских углей с учетом доставки до Прибалтики — никак не меньше 50–55 долларов за тонну.
Нет никаких сомнений, что при таком раскладе угольная отрасль России просто не в состоянии ставить новые рекорды добычи, перекрывая советские достижения, — ее многолетнее триумфальное шествие неизбежно будет прервано. Уже в первом полугодии этого года добыча угля в России снизилась на 0,7%, а, например, в Кузбассе и вовсе рухнула на целых 7%. И никаких шансов стабилизировать ситуацию пока не просматривается. Более того, по последним данным, в июле темпы падения в целом по стране резко ускорились и составляют уже более 4%.
Все это идет вразрез с грандиозными планами департамента угольной промышленности Кемеровской области нарастить добычу угля в регионе почти в полтора раза к 2035 году (на 130 млн тонн). И в самом Кузбассе это отлично понимают. Губернатор Кемеровской области Сергей Цивилев уже пообещал принять меры для «сдерживания ситуации» — в частности, перевозчикам и портовым терминалам рекомендовано предоставить скидки на транспортировку и перевалку кузбасского угля.
«С одной стороны, мы наблюдаем танец маленьких “черных лебедей”: результаты ужесточения европейской антиугольной политики, снижение цен на топливо для энергетики, в тем числе за счет расширения присутствия СПГ на рынке ЕС. С другой стороны, не стоит ожидать дальнейшего драматического снижения цен на уголь: поставщики с высокой себестоимостью будут уходить, что приведет к новому ценовому равновесию», — говорит заместитель гендиректора Института проблем естественных монополий (ИПЕМ) Александр Григорьев.
Но если учесть давление на уголь со стороны дешевеющего СПГ, то очевидно, что такое равновесие если и будет достигнуто, то на куда более низком ценовом уровне. Большинство опрошенных нами экспертов уверенно говорят лишь о незначительной корректировке цен на уголь, максимум до 65 долларов за тонну. Весь вопрос в том, как долго продлится такая ситуация.
Азия нам поможет
Анализ развития экономики и спроса на энергоносители по странам мира показывает наличие зависимости между ВВП и потреблением энергоресурсов. Правда, на определенном этапе эта зависимость ослабевает. Тем не менее до достижения уровня активно развивающихся стран (душевой ВВП по паритету покупательной способности порядка 20–25 тыс. долларов) корреляция просто великолепная.
И здесь мы можем обратить внимание на рынки азиатских стран. Население там стремительно растет, а урбанизация и индустриализация в самом разгаре. Так, по прогнозу МВФ, ВВП по ППС Китая уже в ближайшую пятилетку увеличится на 59%, Вьетнама и Филиппин — на 65%, Индии — на 75%. И это повлечет за собой соответствующий рост спроса на энергоносители.
По оценке ВР, потребление первичной энергии к 2025 году вырастет на 13%, в том числе мировое потребление газа увеличится к 2025 году на 675 млрд кубометров (в том числе в Китае — на 169 млрд, в Индии — на 34 млрд). Перспективы угля эксперты ВР традиционно оценивают скептически, но даже они вынуждены признавать, что на рынках Азиатско-Тихоокеанского региона спрос на уголь будет расти: к 2025 году прирост потребления угля в регионе составит 174 млн тонн нефтяного эквивалента, в том числе в Индии — 131 млн тонн.
А вот американское агентство Energy Information Administration (EIA) смотрит на уголь куда более благосклонно. В прошлом году американцы сообщили, что в течение ближайшего десятилетия мощности угольной генерации только на Ближнем Востоке достигнут 77 ГВт (сейчас — 24 ГВт). Для сравнения: установленная мощность угольной генерации в России — порядка 49 ГВт. Выработка 1 ГВт·ч электроэнергии требует 370 тонн угля. То есть, если верить EIA, только Ближний Восток будет генерировать спрос на уголь до 250 млн тонн в год.
То же EIA согласно с прогнозом существенного роста спроса на газовых рынках. Например, в Китае рост потребления составит 166 млрд кубометров к 2024 году.
Но не получится ли так, что мировой рынок опять окажется затоварен из-за чрезмерных амбиций СПГ-проектов? Эксперты Vygon Consulting полагают, что нет. Более того, с учетом транспортных ограничений на рынке СПГ уже после 2021 года может возникнуть нехватка предложения относительно консенсус-прогноза спроса. К 2025 году этот дефицит может достичь 42 млн тонн, что, по логике вещей, должно толкать цены на газ вверх и стимулировать спрос на уголь с целью покрытия потребностей в энергии, не удовлетворяющихся газом. Дело в том, что торговля СПГ требует наличия соответствующего танкерного флота, и возможности этого флота по перевозке не поспевают за планами по предложению этого вида топлива.
В то же время ограничивающим фактором «на дне» является себестоимость поставок. Например, для «Газпрома», как подсчитали в ФНЭБ, эта величина с учетом транспортных издержек оценивается на уровне порядка 100 долларов за тысячу кубометров. Для поставок угля из Кузбасса в Европу — порядка 50–55 долларов за тонну. При более низких ценах поставщикам просто нет смысла продолжать свою работу.
Угрозы и возможности
Снижение цен на газ и уголь однозначно добавило российским компаниям неприятностей. Угольщики при поставках в западном направлении уже с марта этого года начали нести убытки в размере до 5–10 долларов на тонну. При том что только в апреле—мае, по данным ФТС, на экспорт в Европу был поставлен 31 млн тонн угля, совокупные потери российских угольных компаний за эти два месяца могли составить до 150–300 млн долларов.
В начале июля департамент угольной промышленности Кемеровской области сообщал, что угольщики временно приостановили добычу угля энергетических марок и отправили во внеочередные отпуска около двух тысяч сотрудников.
Понесли потери и железнодорожники. Министерство энергетики России и угледобывающие компании обратились к РЖД с просьбой снизить тарифы на экспорт в Европу. В июле монополия предоставила скидку 7,41% на перевозку угля в порты Азово-Черноморского бассейна. Что с учетом и без того традиционно низкой доходности угольных перевозок явно не понравилось железнодорожникам.
«В условиях неразвитости внутреннего рынка угля экспорт — это и многолетнее уже спасение для российских угольщиков, и их же ахиллесова пята. Поэтому любой внешний ценовой шок серьезно отражается на их рентабельности. Для крупных компаний, конечно, это менее чувствительно, но по небольшим предприятиям снижение цен сильно ударило уже весной этого года», — рассказывает Александр Григорьев. По его словам, возможности «поворота на Восток» есть, хотя и ограниченные. «В последние годы большими темпами в этом направлении расширялась как железнодорожная, так и портовая инфраструктура, но резко и быстро увеличить грузопоток на Дальний Восток будет затруднительно. К тому же рынки АТР сейчас являются заложниками американо-китайской торговой войны. Тем не менее в долгосрочной перспективе российский угольный экспорт будет устойчиво расширяться именно в восточном направлении», — говорит г-н Григорьев.
На газовом рынке, как предсказывают аналитики Fitch, «Газпром» по итогам года потеряет 20% EBITDA, или 9 млрд долларов, по сравнению с показателем предыдущего года. Правда, не только из-за низких цен: по итогам первого полугодия 2019-го компания сократила свой экспорт в западном направлении на 4,8% по сравнению с аналогичным показателем предыдущего года.
Впрочем, аналитики Fitch придерживаются оптимистического взгляда на ценовую конъюнктуру: «Спотовые цены на газ постепенно восстановятся во второй половине 2019 года с низких текущих уровней». Так что принципиальных угроз реализации тех же российских СПГ-проектов нет. «Ожидается, что к моменту запуска “Арктик СПГ — 2” мировой рынок СПГ будет сбалансирован за счет замедления планируемых вводов новых заводов по всему миру после 2020 года, — говорит Екатерина Колбикова. — Скорее всего, операторы российских проектов также учитывают инвестиционные циклы в мировой СПГ-индустрии и закладывают подобные ценовые риски при любой конъюнктуре. Например, “Ямал СПГ” даже при текущих ценах является одним из самых конкурентоспособных заводов в европейском направлении».
Не секрет, что себестоимость добычи сырья в России значительно ниже, чем у многих иностранных конкурентов. Потому и страдают последние куда сильнее. Например, при поставках газа в Европу «Газпром» даже сейчас остается с прибылью, пусть и меньшей, в то время как американцы теряют до 48 долларов на каждой тысяче кубометров своего газа. Поэтому не исключено, что наблюдающийся кризис способен помочь российским компаниям увеличить свою долю рынка как в Европе, так и в Азии.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl