30 лет накопления капитала
Какой путь прошла экономика России
Удовлетворенность жизнью и уверенность в завтрашнем дне сейчас достигли максимального значения с советских времен, показывают опросы. Около 60% россиян устраивает их жизнь, а две трети с оптимизмом смотрят в будущее, согласно данным от августа 2025‑го. В середине 1990‑х оптимистов было едва 10–20%. С момента разрушения СССР российская экономика прошла тяжелый путь трансформаций: от экспортно‑сырьевой и олигархической до суверенной и национально ориентированной. Мы постарались проследить, какие управленческие решения оказывали наибольшее влияние на преобразование хозяйства страны, и показать самые примечательные проблемы развития и достижения российской экономики.
Разрушение госпланирования
Эксперты Центрального разведывательного управления (ЦРУ) США не смогли предсказать, как именно и когда развалится СССР, считает историк Эндрю Хаммонд. По крайней мере в 1982‑м председатель Национального совета разведслужб ЦРУ оценивал, что экономика СССР продолжит расти по 1–2% в год. Проблемы, впрочем, накапливались. С середины 1970‑х Советы отставали от США по темпам роста. Душевой ВВП по ППС у СССР снизился к 1984‑му до 54% от американского по сравнению с 61% десятилетием ранее. Доходы населения, которые сложнее было отоварить, отставали по темпам роста от производства.
Технологическое состояние планирования не отвечало сложности взаимоучета интересов: контрагентов становилось больше, номенклатура продукции шире, а потребности все разно‑ образнее. Упущение деталей или неспособность их учесть все чаще приводили к дисбалансам. Проблему старались преодолеть совершенствованием автоматизированной системы управления. К 2000 году СССР планировал запустить вычислительную сеть, взаимодействующую в режиме реального времени со всеми подразделениями Госплана и системами директивных органов, министерств и ведомств, писал ученый‑экономист Алексей Сафронов.
Занявший в 1985 году пост генсека Михаил Горбачев пообещал на первом этапе перестройки ускорение развития. Одновременно был взят курс на демократизацию. Это оказалось преамбулой перехода к рынку и приобщению к развитым странам. «Целились в коммунизм, а попали в Россию», — говорил позже философ Александр Зиновьев. С экономической точки зрения целились в Госплан. Закон о госпредприятии разорвал экономические связи и фактически отменил госпланирование. План перестал быть обязательным, а Закон о кооперации вместе с самостоятельностью предприятий усилил диспропорции и дефицит. План на 1991–1995 годы так и не был принят, а в 1991‑м сам Госплан был ликвидирован. Если представить альтернативный сценарий, при котором экономика России за период 1989–2025‑го бы росла «низкими» темпами 1985‑го (по 2,3%), то при том же уровне производительности труда ВВП стал бы сейчас в 2,3 раза больше, чем был в 1989‑м. По факту прирост составил 36%.
В июне 1990‑го Верховный совет СССР принял концепцию перехода к регулируемой рыночной экономике. Мол, плановая система не подлежит улучшению, мы пытались, но не получилось, остается только слом.
Что на деле будет означать встраивание России в мировой рынок, мало кто отдавал себе отчет. Предприятия рассчитывали, что их продукцию с руками оторвут на внешних рынках, а на валюту они закупят современное оборудование. Государство думало о пополнении бюджета, а население на фоне опустевших полок мечтало о товарном изобилии, как в иностранных супермаркетах.
Мало кто задумывался, что мировая капиталистическая экономика включает не только «центр», но и «периферию», из которой ресурсы, капитал и лучшие кадры утекают в богатые страны. Это следствие закона распределения стоимости по силе капитала, свойственного рыночному строю: чем надежнее господство над активом, тем выше степень изъятий. Он во многом и объясняет благополучие «золотого миллиарда», живущего, словами президента, за «чужой счет». Экономическая система в странах периферии не воспроизводит то, что было в центре на предыдущем этапе развития, эти системы различаются качественно. Высокоприбыльная деятельность сосредотачивается в головных компаниях «центра», а трудозатратная — на периферии. Равноправной конкуренции не происходит, а наоборот, поляризация только нарастает, и догнать развитые страны становится невозможно.
Именно в результате реформ 1990‑х сформировалась экспортно‑сырьевая зависимость, тогда как ее влияние на советскую экономику часто переоценивают. Цена нефти упала со $148 за баррель в 1980‑м до $38 в 1988‑м в современных ценах. Но доля экспорта товаров в экономике была в 1990 году всего 14% ВВП (в 2000‑м — 40%), а доля минерального сырья в экспорте составляла 45% (в 2010‑м — 69%). При этом половина сырья шла союзным республикам, тогда как уже к середине 1990‑х более 80% — в дальнее зарубежье.
В 1993‑м Россия обратилась с официальной заявкой о присоединении к Генеральному соглашению по тарифам и торговле и продолжила либерализацию внешнеэкономических отношений. Ориентированные на экспорт отрасли усиливали свое привилегированное положение. Тогда как высокотехнологичные годами страдали от агрессивной экспансии иностранных товаров. Доля машин и оборудования в экспорте РФ упала с 18% в 1990 году до 5% в 2010‑м.
Другой неприятной стороной неолиберальных преобразований оказалось то, что платой за право продать свое сырье на мировом рынке является свобода оттока капитала за рубеж. Россия в период 1991–2022 годов потеряла $1,4 трлн, что эквивалентно 2,7% ВВП ежегодно, согласно исследованию Гастона Ньеваса и Элис Содано из Парижской школы экономики по данным платежных балансов стран и данным МВФ. Тогда как США обогатились за счет других стран на $12 трлн.
Приватизация государства
Съезд народных депутатов в ноябре 1991‑го предоставил президенту Борису Ельцину чрезвычайные полномочия и право издавать указы, противоречащие законодательству, оговорив, что они будут вступать в силу, если Верховный Совет за семь дней после подписания не наложит вето. Поначалу парламент не блокировал указы, но по мере нарастания кризиса депутаты стали отклонять решения.
Так, в 1991‑м парламент принял закон о приватизации по именным чекам, которые нельзя продавать. Но такой порядок не устраивал зарождавшуюся олигархию. Поэтому Ельцин в августе 1992‑го издал указ о приватизации, по которому именной чек заменили чеком на предъявителя. Указ бы не прошел, но зампред ВС РФ Сергей Филатов, получив текст, скрыл его от парламента, а обнародовал, когда тот уже вступил в силу. «Это был чудовищный подлог», — писал академик РАН Сергей Глазьев.
Ускоренная приватизация совпала с массовым обнищанием людей. Оно подталкивало граждан избавляться от ваучеров, а дельцам позволило получить предприятия за бесценок. Обещанные бывшим председателем Госкомитета РФ по управлению госимуществом Анатолием Чубайсом две «Волги» за ваучер никому так и не достались.
Всего за 1992–1997 годы было приватизировано 129 тыс. предприятий и объектов. Поначалу крупные предприятия акционировались, за 1992–1994‑й появилось 26 тыс. акционерных обществ. На втором этапе приватизации правительство через залоговые аукционы передавало в разы ниже стоимости крупные пакеты акций сырьевых компаний. Оно закладывало активы под взятые у приближенных банкиров кредиты, которые и не собиралось возвращать. За 12 пакетов государство выручило $886 млн, или $1,9 млрд в нынешних ценах.