Джин Симмонс: «Kiss — это битлы на стероидах!»
Сегодня, 25 августа, Джину исполняется 68! Мы потянули лидера Kiss за длинный язык — и с него полетели байки о бедном израильском детстве, зажигательной нью-йоркской юности и комфортабельной калифорнийской старости.
Ты родился в Израиле, в Хайфе, в 1949-м, в Америку тебя привезли восьмилетним пацаном. Какую музыку ты слушал в Израиле?
Никакую. Мы были настоящими бедняками, у нас не было ни радио, ни телевизора. Да какое там! Мы жили в убогой комнатушке, которая служила нам спальней, кухней и ванной. В стене зияла дыра: в наш дом попала бомба или что-то типа того. У нас вообще ничего не было, даже туалетной бумаги. Когда я первый раз в жизни подтерся туалетной бумагой, я не знал, что с ней дальше делать. Думал — как я ее стирать буду? Потому что мы подтирались какими-то тряпками и потом их стирали. Моя первая игрушка представляла собой камень, привязанный к палке, и я до двух лет спал с этой приблудой в обнимку. Лучшего я не знал, поэтому был очень доволен.
Когда ты впервые узнал, что есть такая страна — Америка?
Мне было лет пять, когда мы получили пакет с гуманитарной помощью. В нем был грушевый компот, вкуснее которого я ничего в жизни не ел, и моя первая в жизни книжка комиксов про Багза Банни. Помню ощущение, будто на меня просыпалась манна небесная. Потом я посмотрел свой первый голливудский фильм — вестерн про ковбоев и индейцев — и подумал: Господи, что же это за удивительная страна, где люди до сих пор ездят на лошадях и при этом умудряются присылать мне грушевый компот?
Представляю твои первые ощущения по приезде на эту землю обетованную.
Не представляешь. Помнишь сцену из фильма «Москва на Гудзоне», где герой Робина Уильямса, сбежавший в Штаты советский танцовщик, в первый раз заходит в супермаркет и падает в обморок? Помню, смотрел фильм и плакал: сцена была абсолютно про меня.
Английский был твоим вторым языком?
Четвертым или даже пятым — после иврита, венгерского, турецкого и испанского. Приехав в Америку, я быстро забыл турецкий и испанский. Естественно, тут же влюбился в рок-н-ролл и не расставался со своим радиоприемником — сутками слушал Литла Ричарда, Чака Берри, Чабби Чекера. Когда появились The Beatles, окончательно помешался: знал все их песни до последней запятой, купил такую же бас-гитару, как у Маккартни, и стал играть их песни. Для многих песни The Beatles были музыкой освобождения. Потом, впрочем, рок быстро выродился. Особенно меня бесили кадры обдолбанных хиппи в Вудстоке, которым, в принципе, было по барабану, где они и что происходит вокруг. Они были, типа, на другой планете.
Поразительно, что ты никогда не пил и не прикасался к наркотикам. Уникальный случай в рок-музыке.