Любовь Лолиты
Сегодня в нашей студии одна из самых противоречивых героинь российского шоу-бизнеса. Лолита Милявская похудела, развелась, нашла нового мужчину и по-прежнему не собирается притворяться. Ни перед кем.
Наталья Родикова: Лолита, у меня есть огромный список вопросов от редакции. Первый такой: вы осознаёте, что вдохновляете женщин? Смелостью, честностью? Готовностью делиться не только глянцевой стороной жизни?
Лолита Милявская: Я не могу сказать, что я прямо осознаю и зациклена на этом. Скорее, я отдаю себе отчёт, что я являюсь для многих наглядным примером. Люди смотрят: «О, эта попала в такую же ситуацию, как и я, а как она из неё вывернется? А вдруг это и мой путь?» Поэтому тут я, конечно, осознаю, что я хороший мальчик для битья. Иногда мне «сверху» дают какие-то испытания в жизни, которые я, как любой дурак, не учась на чужих ошибках, заново повторяю. И дальше, если ты урок не выучил, то тебе дают ситуацию в два раза хуже. Поэтому я осознаю. Это, конечно, ужасно. К этой истории расскажу: я пришла к неврологу и говорю: «Ради Бога, ну сделайте что-нибудь, у меня явно невроз, явно что-то со мной не так, и вообще всё у меня как-то на душе сейчас плохо». Она посмотрела на меня и говорит: «Сильные препараты вам не нужно, справитесь со слабыми, но лучше – вообще так справитесь». Я говорю: «Доктор, почему?» Она снимает очки: «Да потому что ваш невроз – ваша изюминка. И, если сейчас его сниму, вы потеряете своё обаяние». И я ушла, и пришлось справляться самой – со слабыми препаратами.
Н. Р.: Это путь творческих людей – неврозы свои обращать во вдохновение?
Л. М.: Надо всё же отдавать себе отчёт, что у тебя невроз. Потому что он не только на тебе сказывается, но ещё и на других. С другой стороны, наверное, это – то самое заболевание, которое необходимо тем, кто занимается искусством. Я не видела ни одного человека, который, например, занимается живописью или журналистикой, и не жестикулирует руками, показывая, что он эмоционально возбуждён. Потому что это его суть – невроз. И плохой сон вдобавок, со временем. Но снотворные спасают.
Н. Р.: В любви для вас насколько важно нервное напряжение? Нужно, чтобы перемололо, перекрутило?
Л. М.: Нет! Любовь – это когда прекрасно, когда нет ничего болезненного. То, что болезненно, – это уже эмоциональная зависимость. Так ведут себя взрослые, выросшие из несчастных детей, которых недолюбили родители, и вот они вечно с тапками в зубах, в поиске того, чтобы их оценили. Да, существует миф, что любовь – это большое несчастье. Я всё понимаю, химический взрыв, бунт в организме… Но всё же любовь – это когда спокойно, это когда тебе хорошо.
Н. Р.: Но вам знакомо и то и другое состояние?
Л. М.: Конечно, знакомо. Я вообще очень многое в жизни называла любовью. И это будет неправдой, если скажу: «Всё, больше не буду никогда», – я себя знаю, я буду. И буду сто раз на день, и с тем, с кем не следует, потому что я живу на этих эмоциях. Бывает, что через часдва ты уже не испытываешь к человеку ничего, но в ту секунду я его искренне любила. Есть у меня и красивые истории, где на самом деле это была страсть, а потом в духовную любовь переросло, уже не имеющую под собой никакой подоплёки сексуальной.
Н. Р.: Ни о чём не жалеете?
Л. М.: Неа. Это было бы так глупо, о чём-то жалеть. Знаете, всё время вспоминаю Аксинью из Шолохова, когда в неё стреляли, и она, падая, говорила: «Недолюбила». Так я вам скажу – у вас интеллигентный журнал – вот только сейчас я понимаю, что имел в виду Шолохов. У меня нет никаких пунктиков, комплексов, я не жалею. Я научилась быстро вычёркивать то, что мне не нужно: людей, которые мне не нужны, злость, ненависть, научилась не испытывать этих эмоций даже к тем, кто тебе в жизни подмусолил. Я не культивирую в своей памяти никакого негатива. Поэтому и жалеть не о чем, потому что жалость убивает какие-то воспоминания, которые тебя могут разрушать. И да, я благодарна каждой своей любви. Даже когда это была не любовь, а только секс или только страх остаться одной.
Почему я ещё для всех пример: я, наверное, одна из немногих, кто говорит честно. Я из тех людей, которые переболели страх остаться одной, но он у меня был. И из-за него – этого страха – я могла говорить слово «люблю» даже тем, кто не просто не стоил мизинца, а о ком и воспоминаний сегодня нет. Сейчас мне очень просто себе не врать. Сначала это достаточно серьёзный тренинг, укрощение ненависти и желания мстить. А потом ты уже чувствуешь себя спокойным. Сейчас я в ладу с собой, со своими пороками и со своей любовью. Да, я порочный человек, но покажите мне того, кто никогда не «возжелал жену ближнего своего», разве это возможно? Но мы, люди творческие, переплавляем свои пороки в эмоции, в искусство.