Семья / Отношения / Реальная история
На моем месте
«Вы больше не сможете ходить», – свой приговор Женя услышала в провинциальной больнице, где провела больше полугода, прежде чем попала в столицу.
Женя Воскобойникова прошла через многое: одна из главных красавиц Воронежа, модель и гордость родителей, в 22 года чуть не погибла в страшной автомобильной аварии, после которой она и ее подруга Настя остались инвалидами. Дальше были – операции, реабилитация, депрессия, отчаяние и... обретение совершенно иного смысла существования, переезд в Москву и работа на телеканале «Дождь». Женя стала общественным деятелем: она заставляет услышать голоса тех, кого общество старается не замечать, она нашла в себе силы любить и быть любимой, родила дочку Марусю и продолжает свою борьбу.
Как ей это удалось? Откуда появилось чувство, что авария произошла не в качестве наказания за что-то, а для чего-то? Как изменилась хрупкая длинноногая блондинка, оказавшись в столь драматичных обстоятельствах? Об этом рассказывает сама Женя, а записала ее рассказ журналистка Анастасия Чуковская.
Это не со мной
Очнулась я день на третий. Горло что-то сжимает, в носу щекотно, я в трубках, катетерах, ко мне подключены какие-то аппараты, датчики, капельницы. Первым желанием было немедленно все вытащить. Голова поворачивалась с трудом, у меня даже приподняться не получилось. Я могла только протянуть одну руку к другой. Я пыталась пальцами оторвать пластыри и вытащить из руки какую-то штуковину. Я не чувствовала своего тела ниже пояса. Где мои ноги? Когда меня развяжут, надо обязательно себя ощупать, решила я. Рядом были люди, но я никого не видела, не могла представить, кто они. Пищали аппараты. Я могла ориентироваться только по звукам и по теням на потолке. Я поняла только, что я в реанимации, ко мне никого не пускают. Мне никто ничего не объяснял. Сколько дней я здесь? Еще февраль?
Я открывала глаза и видела трещины на потолке. Я закрывала глаза и видела те же трещины. Меня на железной каталке возили на физиопроцедуры и в барокамеру. Под лязг железа я изучила все потолки своего этажа. Каталка помещалась только в грузовой лифт. Медсестры со свистом меня завозили в него, непременно ударяя о стену той частью каталки, где была моя голова. Этого можно было избежать, если продолжать катить меня вперед ногами, но это же суеверие: «Так покойников возят, а ты пока живая, так что это мы для тебя стараемся, скажи спасибо».
Уже тогда я узнала, что мои ноги все-таки целы. Просто я их не чувствую, не могу ими управлять. Их как будто и нет вовсе. Собраться с мыслями я могла только ночью, когда меня оставляли одну. Тогда я, наконец, могла поплакать – так, чтобы никто из родных не видел. За что мне это? Что я сделала не так? Это потому, что я заносчивая, да? Это все моя гордыня? Это чья-то зависть? Может, я хвасталась? Жених, модельная карьера, dolce vita, обязательно все было выставлять напоказ? Думала, весь мир будет у твоих ног, вот посмотри, где теперь твои ноги? Получила по заслугам?
Что говорят врачи?
Пришла весна. Я не умерла. Меня часто навещали. И все-таки я срывалась. Меня выводило из себя то, что предстоит еще несколько месяцев ждать следующую операцию, что я завишу от того, когда пришлют пресловутые титановые пластины из Америки (тогда, в 2006-м, они стоили 200 тысяч рублей), когда ответят из больницы в Москве, — все надо было самим организовывать. Мне иногда казалось, что это просто страшный сон, я сейчас проснусь – и все будет по-прежнему. Мне надо просто подождать. А потом еще подождать. И еще. В начале лета из Америки приехала моя новая запчасть, и меня на скорой повезли в Москву. Я теперь была не «Леди Совершенство», я – «травматическая болезнь спинного мозга вследствие переломовывиха четвертого и пятого грудных позвонков».