Докопались до археологии
Как охота за древними артефактами становилась исторической дисциплиной
Современная археология — это дисциплина, которая строго регламентирует, как проводить раскопки, как хранить и реставрировать находки, обращаться с животными и человеческими костями, музеефицировать место раскопок. Но еще недавно археологический интерес мало чем отличался от азарта кладоискателя. А расхитителям гробниц невзрачные черепки или старые кости не нужны — ведь на кону уникальные предметы искусства и древней роскоши. Юлли Улетова рассказывает по случаю Дня археолога о том, как и почему копатели прошлого постепенно брали на вооружение практики, без которых не обходится сегодня никакой уважающий себя археолог.
К тому, что даже мелочи материальной культуры прошлого могут иметь познавательную ценность, мир пришел далеко не сразу. Увлечение древностями в Европе стало особенно популярным в эпоху Возрождения. Антиквары (термин взят из древнеримской жизни) в XIV-XV веков систематизируют накопленные знания о прошлом, разыскивают и составляют каталоги древних письменных источников, переводят их на европейские языки, сопоставляют старые и новые сведения о различных областях жизни, коллекционируют монеты, картины и книги. Гуманисты, помимо литературных памятников древности, проявляют интерес и к другим следам сгинувших в веках цивилизаций: так, например, Петрарка путешествовал по Европе в свите папского кардинала, изучая людей, культуру, архитектуру, переписывал древние тексты, собирал монеты. Да и сами главы святого престола — Папы Римские — питали глубокий интерес к древностям. Ватиканские музеи основаны Папой Юлием II в начале XVI века и сейчас крупнейшее в мире.
Не менее знаменита своими антикварными коллекциями и флорентийская династия Медичи. Начало собиранию художественных ценностей положил отец Козимо Старшего — Джованни ди Биччи, сколотивший состояние на банковском поприще. Его сыновьям досталось огромное финансовое состояние, которое они приумножили — а коллекционирование изысканных предметов искусства позволяло представителям рода Медичи подчеркнуто продемонстрировать всей европейской аристократии свою образованность и тонкий вкус. Интересы Медичи одним только римским наследием не ограничивалось: Козимо Старший, например, серьезно интересовался культурой этрусков — народа, который обитал на севере Италии в I тысячелетии до нашей эры — при нем в коллекцию Медичи поступили знаменитые Минерва и Химера из Ареццо и древнеримская статуя Авла Метелла.
Вся эта страсть Возрождения к древностям имела чисто описательный и накопительный характер. Древность копали, чтобы разнообразить домашние интерьеры и продемонстрировать тонкость своего вкуса. Лопаты оставались орудием обогащения — для кого-то буквального, для кого-то символического.
Карьер антиков
Когда начинается эпоха Просвещения, интерес к античности в разных ее проявлениях становится обязательной склонностью любого образованного человека.
Мы уже рассказывали о том, как династия неаполитанских Бурбонов в XVIII-XIX веках превратила Помпеи и Геркуланум в карьер по добыче антиков, которые так славно украшали покои королевских дворцов. Именно антики были целью раскопок, которые зачастую проводились совершенно варварскими методами. Для Помпей и Геркуланума их раскопщики избрали так называемую «систему тоннелей», обусловленную свойствами вулканических отложений над этими городами. С культурным слоем копатели не церемонились: тоннели ломали стены домов, уродовали и уничтожали фрески. Находчики забирали только целые и красивые вещи — археологи последующих поколений находили в уже раскопанных при Бурбонах местах брошенные, испорченные извержением или просто невзрачные предметы древнеримского быта. Их предшественников они не заинтересовали — интерьер подобным не украсишь.
Об ответственном отношении к месту раскопок говорить не приходилось. Грунт, вынутый из очередного тоннеля, высыпали в заброшенные проходы. Из настенных росписей вырезали отдельные портреты, сюжетные панели, просто понравившиеся или хорошо сохранившиеся фрагменты.
«Археологами» у Бурбонов, которые тогда контролировали Неаполь, выступали чаще всего заключенные, которые могли работать скованными — на всякий случай. Работа копателей была очень трудной. Например, в Геркулануме слой вулканических отложений настолько мощный (до 25 метров) и твердый, что его приходить вырубать. Очищать от этого грунта последовательно всю территорию древнего города никто не собирался. В толще этих наслоений с современного XVIII века уровня земли пробивали вертикальные штольни, пока не доходили до чего-то интересного — древней стены, например. Затем от колодца рыли в разные стороны тоннели высотой до двух метров, шириной метр-полтора. Помимо трудностей в этой работе было немало и опасностей. Район вокруг Везувия сейсмически активный, здесь нередки землетрясения — тоннели часто обрушивались. Воздух внутри был и так неважный, но куда страшнее были выходы удушающих газов. Никакой выгоды от этого тяжелого труда рабочие не имели и никакого желания выполнять ее качественно у них, разумеется, не было. Работами руководил военный инженер по фамилии Алькубьерре.
Находки оценивал лично король Карл VII — достаточно ли они хороши для его светлого взора. Если предмет был приятен глазу короля, то куратор раскопок Камилло Падерни с предосторожностями отвозил находку в королевский музей. Остальное, как правило, автоматически становилось ненужным хламом. Никаких записей о раскопках никто не вел, отметок о местах находок не оставлял, внимания к отрытым пространствам не проявлял.