Спас неспасающий
Особым вниманием верующих и ценителей искусства сегодня пользуется одна икона. Её обсуждают, о ней спорят, а её довольно низкого качества версии можно купить в интернет-магазинах, в том числе на православных сайтах. В конце концов, этой иконе молятся, совершенно не подозревая о том, что это не икона вовсе — в православном понимании этого слова — и что на ней, словно волк в овечьей шкуре, спрятался Сатана...
Однажды автор статьи открыл страницу в интернете и увидел образ Христа, совершенно его поразивший. Это был очень понятный по-человечески и близкий, реалистичный и живой, и вместе с тем странный и пугающий Иисус.
Самыми запоминающимися были глаза. Они проникали глубоко внутрь тебя и продолжали смотреть оттуда, уже изнутри, даже спустя дни и недели, напоминая о себе и преследуя, и в этом можно было увидеть знак. Однако взгляд этот означал как будто совсем не то, что ты думал о нём вначале: мол, Иисус наблюдает за тобой. Нет, с этим Иисусом было что-то не так. В качестве аналогии можно привести в пример загадочную концовку известной поэмы Блока, где Спаситель тоже какой-то не такой. Он ведёт за собой красногвардейцев: «В белом венчике из роз — Впереди — Исус Христос». И не случайно некоторые, трактуя этот образ, видят здесь Антихриста, а не Христа.
Заметим, однако, в защиту поэта, что этот диссонанс и противоречие — не монтирующиеся вместе революция и Христос, столь понятные нам, знающим, как всё было дальше, для современников поэмы были не столь очевидны. Революция для многих была делом богоугодным.
В связи с этими противоречиями вспоминается популярный на стыке веков роман английской писательницы Этель Лилиан Войнич «Овод» (1897) и вопрос, которым главный герой-революционер задаётся в первой главе: «...А что сказал бы обо всём этом Христос?» К слову, в романе Войнич подвергла христианство резкой критике, и понятно, почему он был культовым в Советском Союзе: «Писательница утверждает, что революционер выше, могущественнее Христа. Не смирением и покорностью обретёт человечество свободу и счастье, а завоюет их в борьбе», — писала в предисловии к роману литературовед Евгения Таратута.
Однако вернёмся к иконе. Время спустя автор статьи не выдержал и приобрёл её. На обороте на ней стояла пластмассовая печать, имитирующая восковую: «Православные иконы ручной работы». Но где там была ручная работа, было непонятно: картинка с ламинацией, наклеенная на дерево.
После покупки стала интересна её история. До недавних пор известно было немногое. Так, в описании у продавца говорилось, что икону, называя её «Мой Судия», держал у себя в келье старец Сампсон (Сиверс) и именно её он просил поднести ему перед смертью. Сам старец — фигура, подозрительно спорная в истории Православной церкви. Одни считают его святым, одним из ярчайших духовных светил второй половины ХХ века, другие — откровенным еретиком, манихеем и самозванцем, слагавшим легенды о своём графском происхождении. При этом подлинной и окончательной версии биографии старца нет. Но уже из того, что о нём написано, становится понятно, что это был человек удивительной судьбы, до своего монашества, например, успевший повоевать на стороне красных во время Гражданской войны и побывать кандидатом в члены ВКП(б), а в период гонений на церковь он подвергся репрессиям и три года провёл в лагере.
Своеобразным продолжением этой сложной биографии и одним из её вопросов видится история его любимой иконы: если старец и правда не был старцем, а был лжецом и самозванцем, то икона с её запутанным происхождением ему полностью соответствовала. В этом случае в ней видится своеобразная метафора его судьбы.