Трудно найти в русской литературе более несправедливую писательскую судьбу

ДилетантКультура

Георгий Владимов

1

Трудно найти в русской литературе более несправедливую писательскую судьбу, чем у Владимова, страшнее были, но тут речь именно о несчастности. Он недооценён, лучшие его вещи появлялись не вовремя, он всегда печатался с опозданием, а писал, что ещё печальней, с опережением.

Георгий Владимов (Волосевич) родился в 1931 году в Харькове, после развода родителей воспитывался матерью, учительницей русского и литературы. В эвакуации, в Кутаиси, поступил в Ленинградское суворовское училище, доучивался в Петергофе. В 1946 году с другом и тогдашней возлюбленной (с которой его связывал впоследствии не просто школьный, а и долгий взрослый роман) посетил опального Михаила Зощенко. О посещении стало известно. Владимова распекал лично Антон Гордиевский, полковник НКВД и отец знаменитого впоследствии перебежчика. Владимов отделался строгим выговором с «занесением», его решили пожалеть — посоветовали сказать, что он побывал у Зощенко ДО постановления (Постановление оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“» 1946 года, после которого Михаил Зощенко и Анна Ахматова были исключены из Союза писателей СССР. — «Дилетант»).

После суворовского он поступил на ленинградский юрфак — и это как раз понятно: восстанавливать законность и препятствовать любым повторениям… но литература интересовала его больше, с 1954 года он стал печататься как критик, и почти сразу Твардовский позвал его в «Новый мир», сотрудником отдела прозы. В 1961 году Владимов напечатал первую свою повесть «Большая руда», написанную в результате лично выпрошенной им командировки на Курскую магнитную аномалию.

«Большая руда» — вещь совсем не оттепельная, достаточно сравнить её с киноповестью Шукшина «Живёт такой парень», тоже про шофера. Пашка Колокольников, которому хоть и приходится совершить подвиг, чтобы начали к нему относиться серьёзно, — но, по крайней мере, среди своих он свой. Не то владимовский Пронякин: трудовой подвиг тут не следствие личного героизма, как предполагала мифология оттепели, а результат бездарности, а иногда хищничества при организации производства. Пронякин может и хочет работать честно. Но ничего, кроме героической, случайной и довольно бессмысленной гибели, из этого не получается.

2

Роман, принёсший Владимову читательскую любовь — не славу, но тихое и прочное уважение понимающего читателя, — «Три минуты молчания». Для меня этот роман совершенная загадка. Прозаик и критик, человек сугубо городской, он вдруг бросает всё и едет наниматься на мурманский траулер, около года добывает селёдку, потом на этом материале пишет свою самую большую вещь, которая, жестоко ощипанная цензурой, выходит у Твардовского в «Новом мире», подвергается разносу в прессе, становится последней крупной публикацией журнала в прежнем составе, поскольку на следующий год команду Твардовского разгоняют.

Чтобы как-то себе самому объяснить этот зигзаг владимовской биографии, позвонил я любимому литературному критику Льву Аннинскому, который, собственно, и был главным биографом и толкователем лучших книг этого поколения; сверх того он Владимова близко знал.

— Лев Александрович, чего ради?

— Ну, видишь ли, тогда все поехали. Развиваться вглубь стало невозможно, началось освоение темы вширь, творческие командировки, причём в те места, где выявляется экзистенция: Трифонов — в пустыню, Евтушенко — в тайгу, Казаков и Владимов — в море. У меня была тогда статья «Соль воды» — о том, почему морская тема стала так значима: для России выход к морю всегда был проблемой свободы и коммуникации. Собственно, о коммуникации Владимов и написал. Я даже допускаю, что изначальный импульс у него был — просто взять абсолютно новый кусок жизни и освоить его; такой вызов себе. Но получилось у него в результате про то, что люди не коммуницируют даже перед лицом смерти, что они страшно разобщены, что никакие трудности их не сплачивают…

— «Мы были одни на палубе, одни на всём море, и дождь нас хлестал, и делали мы одно дело, а злее, чем мы, врагов не было».

— Вот именно. Это даже проскочило через цензуру. Страшно разлаженное общество, которое уже и смертельная опасность не может объединить, а может — одно: когда кому-то ещё хуже. Их же там — ты помнишь? — нельзя мобилизовать даже на спасение собственной жизни. Но когда надо спасать шотландцев, они нехотя поднимаются и умудряются их вытащить, потому что шотландцам — хуже. И когда они их перетащили к себе, Бог спас: протащил их в бухту, в щель между скалами.

— Там есть ещё откровенней: «А может быть, так и следует нам? Потому что мы и есть подонки, салага правду сказал. Мы — шваль, сброд, сарынь, труха на ветру. И это нам — за всё, в чём мы на самом деле виноваты. Не перед кем-нибудь — перед самими собой. За то, что мы звери друг другу — да хуже, чем они, те — если стаей живут — своим не грызут глотки. За то, что делаем работу, а — не любим её и не бросаем. За то, что живём не с теми бабами, с какими нам хочется. За то, что слушаемся дураков, хоть и видим снизу, что они — дураки».

— Он пытался это восстановить в книжном издании, но книжное точь-в-точь воспроизвело искромсанную журнальную публикацию. Этот абзац, насколько помню, впервые появился во французском переводе и уж только потом — в русском заграничном издании 1981 года.

...Владимов многое угадал точно, в том числе и то, о чём прежде не писалось, — всеобщую русскую разобщённость, непреодолимые бездны, разделяющие начальников и подчинённых, сидевших и несидевших, служивших и неслуживших, интеллигенцию и народ.

Георгий Владимов. Фото 1990 года

3

В семидесятые Владимов много и плодотворно занимался гражданским сопротивлением, возглавил советское отделение Amnesty International и вообще пытался доказать на опыте, что возможна в СССР легальная правозащита. Жизнь его превратилась в кошмар, остроумно описанный им в рассказе «Не обращайте вниманья, маэстро», где писатель-диссидент делается объектом тотальной слежки, но дружелюбные соседи умудряются стравить друг с другом пасущих его ментов и КГБ, и первые убедительно мочат вторых. Советская власть Владимова странным образом боялась, а может, просто тогдашним властям был небезразличен международный их, так сказать, имидж. Как старый вампир из анекдота, сочинённого тогда же, они были кровожадны, но беззубы. Владимов напечатал за границей «Верного Руслана» — но и это стерпели. Только в 1983 году ему недвусмысленно предложили уехать.

В семидесятые годы были две знаменитые повести о собаках — в восьмидесятые они уравнялись в славе, «Руслан» был напечатан в России и экранизирован. Первая — «Белый Бим Чёрное Ухо» Троепольского, вторая — повесть Владимова о лагерном псе. Интерес этот к собачьей теме возник не только из-за собачьей в целом жизни, а из-за стремительного расчеловечивания самого гуманного общества, в котором действительно было великое искусство, но постепенно нарастали откровенно звериные нравы в массах. И потому эпизод «Руслана», в котором собаки во главе с взбунтовавшимся Ингусом начинают рвать шланги, окатывающие людей на морозе ледяной водой, — был символичен и особенно понятен тогдашнему читателю: люди на глазах особачились, утратили механизмы родства и взаимопонимания. Именно «Руслан», задуманный в 1965 году и расширенный до повести по совету Твардовского, стал, что называется, визитной карточкой Владимова.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Химия через алхимию Химия через алхимию

В Средние века колоссальный вклад в изучение элементов и веществ внесли алхимики

Дилетант
Больше движений! Больше движений!

Нужно больше двигаться, а не искать отговорки, почему не можешь

Y Magazine
Куропаты: «штабель на штабель» Куропаты: «штабель на штабель»

«Война памяти» в Куропатах

Дилетант
Иван Соснин: Хочется находить крупицы хорошего Иван Соснин: Хочется находить крупицы хорошего

Режиссер Иван Соснин — о пути в кино, сказках и нейросетях в кинопроизводстве

Ведомости
Откровения Шагала Откровения Шагала

Марк Шагал, имя которого в советской прессе упоминалось с порицанием

Дилетант
Индивидуалистка из СССР: как Айн Рэнд боролась с коммунизмом и создавала бестселлеры Индивидуалистка из СССР: как Айн Рэнд боролась с коммунизмом и создавала бестселлеры

Как Айн Рэнд, дочь аптекаря из Петербурга, смогла покорить США

Forbes
Кокаиновая принцесса Колумбии Кокаиновая принцесса Колумбии

Нынешнее имя любимицы американской прессы — Хуана Мануэла Маррокин Сантос

Дилетант
Пресноводные русалки Пресноводные русалки

Когда-то давно, 200 тысяч лет назад, в Евразии появился необыкновенный зверь

Знание – сила
Самый знаменитый тоболяк Самый знаменитый тоболяк

Дмитрий Менделеев родился в неофициальной столице Сибири

Дилетант
Что делать и куда жаловаться, если вас сбил электросамокат Что делать и куда жаловаться, если вас сбил электросамокат

Как действовать в случае ДТП с электросамокатом

РБК
Самый знаменитый монгол Самый знаменитый монгол

Чингисхан по праву входит в пантеон величайших завоевателей

Дилетант
Франшиза: Что скрывается за этим словом? Франшиза: Что скрывается за этим словом?

Франшиза — идеальный рецепт успеха или сложная система с подводными камнями?

Наука и техника
Отравление драгоценными металлами Отравление драгоценными металлами

Как колоссальный поток серебра и золота довёл экономику Испании до разорения

Дилетант
Изогнутый экран смартфона — это удобно? Изогнутый экран смартфона — это удобно?

Стоит ли покупать смартфоны с изогнутыми экранами?

CHIP
Передвижник Передвижник

В послужном списке Эммануила Генделя около 20 проектов по передвижке сооружений

Дилетант
Минус вайб Минус вайб

Чем опасно доверять написание кода нейросетям?

N+1
«Жуткая обстановка для великого деяния» «Жуткая обстановка для великого деяния»

Участники Всероссийского Поместного собора наблюдали большевистский переворот

Дилетант
От Тегерана до Потсдама: большая дипломатия в конце Второй мировой войны От Тегерана до Потсдама: большая дипломатия в конце Второй мировой войны

Как Сталин, Рузвельт и Черчилль преодолевали взаимное недоверие

Монокль
Нам это НАДо? Нам это НАДо?

Инновационный подход к антивозрастному уходу за кожей: косметика с NAD+

Лиза
Разделяй и властвуй Разделяй и властвуй

7 необычных идей для зонирования в маленькой квартире

Лиза
Цветок для смелых Цветок для смелых

Проект суперъяхты Lily разработали для верфи Oceanco в дизайн-бюро Vripack

Y Magazine
Исторические сведения о сказочных берендеях Исторические сведения о сказочных берендеях

Легендами о лесном царстве берендеев вдохновлялись и Жуковский, и Островский

Знание – сила
Янская стоянка. Палеолитический человек за полярным кругом Янская стоянка. Палеолитический человек за полярным кругом

Янская стоянка — самые северные следы Homo sapiens в Арктике

Наука и техника
Дачная палитра Дачная палитра

Как цвета растений на садовом участке влияет на тонус и настроение

Лиза
Напитки с плюсом Напитки с плюсом

Почему растет рынок функциональных продуктов

Агроинвестор
Чечня. Четверть века боли и боя Чечня. Четверть века боли и боя

Краткая история причин, хода и результатов двух чеченских кампаний

Монокль
Геохимики СПбГУ первыми в России датировали подводный минерал из крупнейшего бассейна восточной Арктики Геохимики СПбГУ первыми в России датировали подводный минерал из крупнейшего бассейна восточной Арктики

Геологи СПбГУ смогли первыми определить возраст подводного арктического минерала

Знание – сила
Древние и красивые: 5 важных археологических памятников Древние и красивые: 5 важных археологических памятников

Самые впечатляющие и ценнейшие археологические памятники

ТехИнсайдер
Настоящая леди Настоящая леди

Правила поведения в общественных местах: что ты знаешь о приличиях

Лиза
Асимметричная военная работа Асимметричная военная работа

Для США Вторая мировая война стала мощным экономическим стимулом

Монокль
Открыть в приложении