«Что вы наделали!..»
«Приговор Верховного Уголовного суда, состоявшийся 11-го дня сего месяца о пятерых государственных преступниках, коих оным решено повесить, исполнен <...> всенародно на валу кронверка Санкт-Петербургской крепости».
«Государственные же преступники, осуждённые к лишению чинов и дворянства, выведены были прежде того на гласис крепости; с них сняли воинские мундиры и знаки отличия и над головами их преломили шпаги».
Заметка «Северной пчелы» от июля 1826 года лаконична. Были и более смелые слова, словно нарочно сказанные так, чтобы войти в сборники афоризмов. Это и грибоедовские «сто прапорщиков, которые хотят переменить весь государственный быт России», и «воины-сподвижники, вышедшие сознательно на явную гибель» Герцена, и едкое ростопчинское «графы и князья хотели сделаться тряпичниками и сапожниками»…
Но всё же за большинством размышлений как со стороны сочувствующих декабристам, так и от их ярых противников, встаёт главный вопрос — зачем? 14 декабря 1825-го общественное мнение начало эволюционировать от осуждения к сочувствию, от смятения к признанию.
Знаменитый историк Василий Ключевский приводит такой эпизод: «Один высокопоставленный сановник, встретив одного из арестованных декабристов, своего доброго знакомого князя Евгения Оболенского, с ужасом воскликнул: “Что вы наделали, князь! Вы отодвинули Россию, по крайней мере, на 50 лет назад”». Далее Ключевский даёт свою оценку: «Это мнение утвердилось впоследствии; событие 14 декабря считали великим несчастьем, которое определило характер следующего царствования, как известно, очень нелиберального. Это — совершенно ложное представление; характер следующего царствования определился не 14 декабря; это царствование имело бы тот же характер и без 14 декабря. <...> Притом мысль, чтобы мятеж мог отодвинуть Россию на 50 лет назад, невероятна уже потому, что в последние 50 лет она немного сделала шагов вперёд: отодвинуться некуда было».
Опасная романтика
«В 1816 году несколько молодых людей, возвратясь из-за границы после кампаний 1813, 1814 и 1815 годов и зная о бывших тогда в Германии Тайных Обществах с политической целью, вздумали завести в России нечто подобное». Звучит словно начало авантюрной истории. А между тем это выдержка из доклада Комиссии для изысканий о злоумышленных обществах Николаю I. И дальше — в том же духе: тайны, обряды, секретные церемонии, мучимый несчастной любовью Якушкин, готовый взять на себя роль убийцы государя, а также планы выслать на Царскосельскую дорогу убийц в масках.
Приключенческий роман, да и только...
Если верить докладу, то тайное общество, созданное в подражание европейским политическим кружкам, толком не могло даже сформулировать, чего хотело. Мысли были «конституционные», но в то же время «склонные к монархическим установлениям». Однако в этих романтиках, мечтателях постепенно проступало то, что позволяло власти отнестись к мятежникам порой снисходительно, но никак не равнодушно. Вот уже на страницах отчёта мелькает слово «революция», а потом и вовсе появляется почти что обвинительный приговор: «Частные люди своевольно располагали достоянием Отечества и судьбою Правительств и народов». Можно ли допустить? Никак нет.