«Девы» — постмодернистский детектив автора «Безмолвного пациента» Алекса Михаэлидеса. Публикуем его фрагмент
В августе в издательстве «Эксмо» выйдет книга автора громкого бестселлера «Безмолвный пациент» Алекса Михаэлидеса «Девы» в переводе Елены Пальвановой. Эдвард — преподаватель, вокруг которого сплотилась группа студенток, одержимых культом Персефоны. Однажды одну из них находят с перерезанным горлом — и подозрение падает именно на Эдварда, который очень уж похож на подозреваемого: кто он, если не злобный харизматичный манипулятор, ради которого девушки пойдут на все? Доказать вину Эдварда берется Марианна — психотерапевт, у которой, как водится, своих проблем не меньше, чем у ее собственных пациентов. Детективный сюжет, в котором слышны отголоски многих громких книг последних лет («Тайная история» Донны Тартт — самый очевидный пример), напоминает постмодернистское архитектурное сооружение, в котором автор берет все, что ему понравилось, и сочетает в том порядке, в котором ему хочется. Equire публикует начало романа.
I
Во вторник вечером Мариана сидела на полу в окружении коробок и в очередной раз пыталась разобрать вещи Себастьяна.
Работа не двигалась. Со дня его смерти прошел год, а пожитки до сих пор валялись тут и там, частично сложенные в стопки, частично рассованные по полупустым коробкам. Мариана никак не могла завершить начатое.
А все потому, что до сих пор любила Себастьяна. Конечно, он ушел навсегда, но Мариана бы- ла не в силах его забыть. Непонятно, что делать с этой любовью, огромной и нескончаемой, которая высыпается из сердца, как наполнитель из тряпичной куклы, когда та рвется по швам.
Если б и любовь можно было упаковать так же, как одежду... Подумать только: жизнь человека свелась к вороху никому не нужных вещей, приготовленных для распродажи. Жалкое зрелище.
Потянувшись к ближайшей коробке, Мариана вытащила старые зеленые кроссовки. В них Себастьян любил бегать по пляжу. Кроссовки до сих пор до конца не просохли, к подошвам прилип песок.
«Выкини их. Давай же», — приказала себе Мариана, хотя и осознавала, что сделать это выше ее сил. Конечно, сами по себе кроссовки — всего лишь старое барахло. Они не заменят ей Себастьяна — человека, которого она любила и будет любить вечно. И все же расстаться с ними было слишком больно. Все равно что самой срезать кусок кожи со своей руки.
Мариана прижала кроссовки к груди, баюкая их, как младенца, и зарыдала.
Как же это случилось?
Всего за год — время, которое раньше пролетело бы незаметно, а теперь тянулось и тянулось, словно опустевшая после сокрушительного урагана долина, — в ее жизни произошли роковые перемены. В тридцать шесть лет, одинокая и захмелевшая в этот субботний вечер, она цеплялась за кроссовки, как за священную реликвию. Впрочем, для Марианы они действительно приобрели сакральное значение.
Умерло что-то прекрасное, что-то святое. Остались лишь книги, которые читал Себастьян, одежда, которую он носил, и вещи, к которым прикасался. Они еще хранили его запах. А Мариана до сих пор помнила вкус его губ...
Потому-то она и не могла выкинуть его пожитки: те хоть как-то, хоть чуть-чуть связывали ее с Себастьяном. Без них эта связь пропадет окончательно и бесповоротно.