Интервью с Чулпан Хаматовой: об актерской профессии, благотворительности и кино

EsquireРепортаж

Чулпан Хаматова: «Мне не так часто нужен психолог, как нормальному человеку, потому что мой психолог — это сцена или камера»

Настя Полетаева

В конце октября 2020 в прокат вышел фильм «Доктор Лиза», рассказывающий об одном дне из жизни Елизаветы Глинки — популярного доктора паллиативной медицины и основательницы фонда «Справедливая Помощь», трагически погибшей в авиакатастрофе 25 декабря 2016 года. Диджитал-директор Esquire Настя Полетаева встретилась с исполнительницей главной роли, актрисой и учредителем фонда «Подари жизнь» Чулпан Хаматовой, и поговорила об этой роли, отношениях актрисы с властью, выгорании и нейтральном медийном образе.

22 октября в прокат вышел фильм «Доктор Лиза» с вами в главной роли — о враче и филантропе Елизавете Глинке. Вы следили за отзывами и реакциями?

Я знаю реакцию друзей, но не могу сказать, что я за ней слежу — она просто ко мне приходит. Эта реакция мне очень нравится. Больше всего я волновалась за реакцию близких друзей Лизы: и волонтеров, и сотрудников, и людей, с которыми она просто общалась. Но никто пока не плюнул в лицо и камнями не закидал, поэтому я выдохнула.

Насколько я знаю, вдовец Елизаветы Глинки выступал консультантом фильма. Он давал вам какие-то советы, прежде чем вы начали играть Елизавету?

Да, конечно, сейчас не вспомню точно, но на каком-то этапе мы достаточно часто собирались уже все вместе: и сценарист, и режиссер Оксана Карас, и продюсер Саша Бондарев, и муж Лизы Глеб Глинка. Все сидели, и начиналась ювелирная работа по правдоподобности и вычищению всех нюансов, которые нас волновали. Конечно, муж Лизы присутствовал и достаточно активно участвовал.

Когда речь идет о таком человеке, как Елизавета Глинка, всегда есть риск свалиться в патетику, так, что образ начинает выглядеть неживым. У вас были опасения на этот счет при работе над фильмом?

Я не боялась, потому что это было моим основным условием, когда я пошла в это плавание и согласилась сниматься в этой картине. Первым делом я сказала, что фильм не должен быть «житием святых», потому что мне совершенно неинтересно двигаться в эту сторону. Я знала Лизу, знаю очень много людей из благотворительного сектора, которые делают такие же невероятные поступки, кажущиеся обывателю святыми и возвышенными. Для таких людей, как Лиза, это норма жизни. И они живые люди, которые делают ошибки и совершают неправильные поступки.

Мне именно хотелось показать живого человека, поэтому когда я прочитала первый вариант сценария, я сразу отказалась: там героиня как раз ходила на цыпочках, придерживая нимб. Я сказала: «Нет, ребят, это без меня. Если вы хотите снимать в таком регистре, то берите другую актрису». К счастью, потом появилась режиссер Оксана: Она меня услышала, мы пульсировали в едином ритме. Оксана тоже отказалась делать такую историю.

Я ненавижу такую патоку и счастлива, что в фильме ее нет. Эти «стерилизованные» люди, дистиллированные прозрачные воды — это тоска и скука, и, что главное, они не имеют отношения к настоящим героям. Таких героев очень много. Мы говорим про Доктора Лизу, которая была верхушкой айсберга под названием фонд «Справедливая помощь», но под ней и рядом с ней были такие же люди, о которых мы не знаем или узнали благодаря фильму. Может быть, эти люди не такие харизматичные или не обладают какими-то еще качествами, но степень затратности жизни ради у них такая же. Без влюбленности в эту жизнь, без живого азарта ни один человек в благотворительности не задерживается.

Наш кинокритик Егор Москвитин написал рецензию на «Доктора Лизу». Она заканчивается такими словами: «Один из символов фильма — старенький (зато с мощным зарядом) телефон, который постоянно вибрирует в руках героини. Она ни разу не сбросит звонок сама — и не успокоится, пока не дозвонится до всех-всех-всех. Благодаря фильму эта работа на какое-то время продолжится. Тогда к чему ковыряться, что с ним не так? Иногда содержание сигнала важнее качества связи».

Я поняла, о чем он, когда посмотрела фильм. Когда речь идет о таких очевидно благих делах, разбираться, что так, а что не так, с человеческой точки зрения, — странно и невозможно. Но из-за этого появляется территория для очень плодотворной спекуляции вокруг фильма.

Для спекуляции? Со стороны нас как художников?

Со стороны общественности: каким запомнится образ Елизаветы Глинки, что дальше будет с ее фондом.

Что касается фонда и того, что с ним будет дальше: после фильма в «Справедливую помощь» начало записываться очень много волонтеров и случился всплеск небывалых пожертвований — от маленьких переводов до невероятных сумм в 2 миллиона, если я не ошибаюсь. В этом смысле мы уже сняли эту картину не зря.

Что касается спекуляций и общественного сознания: ну да, мы в такое время живем. Сегодня все в чем-то спекулируют. Претензии могут быть со стороны качества самого кинематографического высказывания и киноязыка. Но, мне кажется, есть фильмы, к которым этим критерии необязательно применять — например, высокий артхаусный кинематограф, который я очень люблю, не всегда понимают большое количество людей. У нас же была цель, чтобы эта инфекция добра — не люблю это слово, — сопричастности и соучастности проникла в как можно большее количество людей. Хотелось, чтобы люди, выходя после этого фильма, захотели что-то изменить, не дожидаясь, когда воскреснет Лиза и сделает это за них. Чтобы они поняли: это в их руках и в их силах. Видите, я спекулирую и прошу не оценивать картину с точки зрения кинематографического эталона, но, с другой стороны, цели такой в общем-то и не было.

Есть такое популярное мнение, что журналистика не должна быть активизмом, что журналист должен объективно отражать информацию и не должен ни за что агитировать. Это самая популярная претензия к порталу «Такие дела», например. А кинематограф может быть активизмом, в том числе и социальным?

А для чего он тогда нужен? Мне кажется, он обязан быть таким. Книги, живопись, музыка, кинематограф — любое произведение искусства должно к чему-то подталкивать. По большому счету — к тому, чтобы этот мир становился лучше. Я в этом смысле не придерживаюсь нейтралитета. Журналистика тоже должна быть активизмом.

А как тогда отличить правду от приукрашенной правды?

Если есть объективная картина и я чувствую ее именно так, то я ее так и показываю.

Опираясь на эмоцию?

Если я показываю факты читателям и зрителям и сравниваю их, то, как личность и человек, я имею право высказать свою точку зрения тоже.

В «Вечернем Урганте» вы рассказывали, что много общались с Елизаветой по работе. Когда вы играли эту роль, вы проводили параллели между вашей активистской деятельностью в фонде «Подари жизнь» и тем, что делала Елизавета? Насколько вам это помогало?

В каком-то смысле мне было проще, потому что я в этом живу и для меня это каждодневная реальность. Единственное, что я не врач, поэтому не могу приехать на вызов и оказать медицинскую помощь. Но я могу разговаривать с детьми и с родителями тех детей, которым сейчас нужна помощь. В этом смысле мне действительно было проще, потому что мне не надо было объяснять какие-то нюансы и детали. Например, как разговаривать с отцом умирающей девочки: я это знаю и проходила через это много раз.

С другой стороны, в какой-то момент мне показалось, что это плохо. Возможно, другая талантливая актриса привнесла бы в это свою фантазию, вымысел, который после просмотра фильма, может быть, пригодился бы в настоящей жизни мне или другим людям из нашего так называемого третьего сектора.

Ответа я не нашла, а картина уже случилась. Как актриса я сэкономила время: мне не надо было погружаться в этот процесс. По всем вопросам, которые у меня возникали на съемочной площадке, я тут же звонила своим друзьям и врачам. Спрашивала, как взаимодействовать с этим ребенком, как взаимодействовать с родителями этого ребенка — девочки с аутизмом, что делать в этой ситуации, какая дозировка морфина… Все это было у меня под рукой, в моем мобильном телефоне. Обычно, когда ты готовишься к роли какого-то исторического персонажа, ты едешь куда-то и знакомишься, налаживаешь связи, спрашиваешь… Здесь мне не надо было этого делать, поскольку я уже была подкована.

Где вы на это берете силы? Кажется, в интервью Ирине Шихман вы говорили, что у вас бывают выгорание в актерской профессии и что вы однажды брали полугодовой творческий отпуск, чтобы прийти в себя. Но вы не говорите такое про активистскую деятельность, хотя это очень энергозатратная работа — смотреть на чужое горе.

Может быть, мне повезло, что я актриса. Мой чайник, который начинает закипать и вот-вот взорвется, выкипает на сцене или в кино. Мне не так часто нужен психолог, как нормальному человеку, потому что мой психолог — это сцена или камера. Я могу высказать чужим персонажем и чужими словами то, что болит сегодня во мне. Может быть, это мне помогает. Но и, конечно, за столько лет я уже научилась определять эту опасную точку, после которой может накрыть или депрессия, или усталость, и начать ее подтачивать: менять вектор, устраивать себе удовольствия и встречи с друзьями… Я просто как-то интуитивно чувствую, что сейчас уже многовато-многовато-многовато и надо делегировать вопросы кому-то другому. Ты понимаешь, что тебе их уже нечем решать — значит, их может решить какой-то другой человек: либо помощник, либо друзья.

А у вас есть психотерапевт?

Есть.

Вы сказали, что он вам нужен реже, чем обычному человеку. При этом даже у психотерапевта есть психотерапевт, к которому он обязан ходить, потому что если выносить чужую боль в таких объемах, то может, грубо говоря, поехать крыша. У вас она, судя по всему, не едет. Я пытаюсь понять, в чем ваш секрет.

Почему она у меня не едет? Она у меня не едет потому, что у меня трое детей. Если у меня поедет крыша, это будет проблематичный вариант их существования. Она у меня не едет, потому что все мои связки в фонде «Подари жизнь» соотносятся с таким настоящим горем, с которым ни депрессия, ни отсутствие сил просто не коррелируются и не могут стоять рядом. Я не могу сказать: «Знаете, я устала, поэтому можете вы сами как-то больницу найти?» Так не получается.

И еще у меня очень зависимая профессия. Хочешь не хочешь, но даже с температурой, пока ты не умер, ты выходишь на сцену и работаешь, потому что зрители заплатили деньги за билеты, приехали все твои партнеры, все службы, весь театр стоит и ждет. Невозможно сказать: «Ой, вы знаете, у меня сегодня как-то нет настроения играть». Может быть, те ограничения, которые у меня есть в жизни, и та лыжня ответственности, в которой я существую, просто не позволяют этого. В какой-то момент ты просто перестаешь и говоришь: «Ты с ума сошла, что ли? Тебе стыдно сейчас должно быть».

Про ответственность я как раз очень хорошо понимаю. Но потом закрывается дверь, и вы остаетесь одна в спальне — просто Чулпан Хаматова, не актриса, не активист и не мать, а просто вы. Это же на вас давит и сваливается? Или у вас такого нет?

Во-первых, когда дверь в спальню еще даже не закрылась, я уже сплю.

Скажем, метафорическая дверь или дверь в ванную.

Всегда можно поплакать, пожаловаться и поныть каким-нибудь близким друзьям. Такое тоже полезно себе иногда позволять. Можно детям поныть, чтобы они пожалели немножко. У меня было такое количество настоящих испытаний в жизни, что появляется опыт и своеобразный иммунитет. И ты уже начинаешь различать: стоит здесь ныть или подождать до лучших времен, когда можно будет уж если поныть, то поныть. А сейчас можно пережить, сморгнуть и пойти дальше.

То есть у вас был период, когда вам это давалось тяжелее, чем сейчас?

Естественно. Когда мы с Диной Корзун учредили фонд «Подари жизнь», мы вообще были просто «девочками-звездами» со стороны и ничего не понимали.

Как вы это переживали тогда? Просто вы и тогда говорили в интервью: «Я посижу, поплачу и пойду дальше».

Ну обижалась. Особенно когда Дима Быков пишет в книжке 100 лет назад: «И вот две артистки на каком-то аукционе нарабатывают себе баллы, чтобы их потом лучше снимали». Пишет какую-то ересь! Конечно, мне обидно, потому что ты, Дима, вообще ничего не знаешь: ни как этот аукцион готовился, ни как мы, харкая кровью, собирали лоты, как мы не спим, своих собственных детей не видим…Ты на это так пузыришься, злишься-злишься, а потом проходит время, и ты звонишь Диме Быкову и говоришь: «Дима, очень нужен лот от тебя на аукцион. Подпиши, пожалуйста, книгу, а еще пообедай с теми-то людьми». А Дима отвечает: «Да, конечно». Время и поступки все расставляют на свои места, поэтому, общаясь с Димой Быковым сейчас, я даже не вспоминаю эту боль; я ее не помню, хотя она была на самом деле. Сейчас я понимаю, что эта боль была глупая, ни на чем не основанная, и не надо было тратить свои нервы и обращать на это внимания. У меня совесть чиста — иду дальше делать дело. А чего, кто и как отреагирует… Ждать.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

«Свой фильм я делаю ради финала» «Свой фильм я делаю ради финала»

Большой разговор с Александром Сокуровым

Weekend
Доигрался Доигрался

Райан Рейнольдс о том, как попытался изменить нашу реальность

GQ
«Александра Трусова. Девочка, победившая гравитацию» – книга о феномене фигурного катания «Александра Трусова. Девочка, победившая гравитацию» – книга о феномене фигурного катания

Книга про падения, четверные прыжки и встречу с Ириной Родниной

GQ
Как не поссориться на праздниках: 10 советов для всей семьи Как не поссориться на праздниках: 10 советов для всей семьи

Как провести праздничные дни без стресса

Домашний Очаг
Эмбодимент-программа: как можно развивать телесный интеллект Эмбодимент-программа: как можно развивать телесный интеллект

Зачем (и о чем) думать, пробегая марафон или качая бицепсы?

GQ
Композитор Дмитрий Евграфов — о работе с Граймс и творческих границах Композитор Дмитрий Евграфов — о работе с Граймс и творческих границах

Интервью с композитором Дмитрием Евграфовым, сооснователем приложения Endel

РБК
12 приложений для развития soft skills 12 приложений для развития soft skills

Прокачайте soft skills с помощью этих приложений, и успех не заставит себя ждать

СНОБ
10 вопросов к Уиллему Дефо 10 вопросов к Уиллему Дефо

Уиллем Дефо – главный характерный актер Голливуда и культовая фигура

Playboy
Отверженная и очень опасная: лучшие фильмы с Амандой Сейфрид Отверженная и очень опасная: лучшие фильмы с Амандой Сейфрид

Аманда Сейфрид за последние годы сделала стремительный профессиональный рывок

Cosmopolitan
Марго Робби Марго Робби

Ни одна из голливудских актрис не будоражит наши чувства так, как Марго Робби

Playboy
Диана Арбенина — о современной зарубежной литературе, нелюбви к запятым и о том, что общего между писательством и написанием музыки Диана Арбенина — о современной зарубежной литературе, нелюбви к запятым и о том, что общего между писательством и написанием музыки

Интервью с Дианой Арбениной

Esquire
Как записать видео с экрана смартфона: Android и iOS Как записать видео с экрана смартфона: Android и iOS

Хотите записать прохождение мобильной игры или вебинар на экране телефона?

CHIP
Елки-палки: как стартап по высадке леса Maraquia получил похвалу Путина, потерял инвесторов и теперь судится с основателем Елки-палки: как стартап по высадке леса Maraquia получил похвалу Путина, потерял инвесторов и теперь судится с основателем

Что скрывается за красивым фасадом стартапа Maraquia («Маракуйя»)

Forbes
Смерть в летнюю ночь: памяти Оливии де Хэвилленд Смерть в летнюю ночь: памяти Оливии де Хэвилленд

Кто такая Оливия де Хэвилленд в народной памяти?

Школа Masters
Гляжусь в тебя, как в зеркало: почему все помешались на эмпатии Гляжусь в тебя, как в зеркало: почему все помешались на эмпатии

Отрывок из книги «Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше»

Forbes
Кто делает сумки для королевы Елизаветы II и где их купить Кто делает сумки для королевы Елизаветы II и где их купить

Британский бренд Launer стал очень популярен после выхода 4 сезона «Короны»

РБК
Зоя Буряк: «Я влюбчивая, да!» Зоя Буряк: «Я влюбчивая, да!»

На площадке актеры на особом положении

Караван историй
Чтобы дважды не вставать Чтобы дважды не вставать

Редактор Glamour проверила на себе новшества пластической хирургии

Glamour
«Волге» — 64 года. Раскрываем все секреты культовой модели «Волге» — 64 года. Раскрываем все секреты культовой модели

Китайский двойник, особая версия для спецслужб и другие тайны Волги

РБК
Родом из детства Родом из детства

Для того, чтобы похудеть, достаточно разобраться со своими детскими отношениями?

Худеем правильно
12 вещей, которые использовали вместо денег 12 вещей, которые использовали вместо денег

Во времена натурального обмена в роли денег выступали совершенно разные объекты

Maxim
Трубы в порядке: как прочистить засор в раковине Трубы в порядке: как прочистить засор в раковине

Устранить засор в раковине самостоятельно совсем не сложно!

Cosmopolitan
5 глупых вещей, которые навсегда изменили наш мир 5 глупых вещей, которые навсегда изменили наш мир

Иногда какая-нибудь табуретка может сделать для истории больше, чем президент

Maxim
Энергетическая независимость: зачем России производить свои газовые турбины Энергетическая независимость: зачем России производить свои газовые турбины

Впервые в истории страны появится полностью своя газовая турбина

Inc.
Самые сильные знаки зодиака: рейтинг астрологов Самые сильные знаки зодиака: рейтинг астрологов

Расположение небесных тел в момент рождения человека определяет его характер

Cosmopolitan
Мифы и легенды о Байкале Мифы и легенды о Байкале

Вспоминаем бурятские легенды и научные факты о суровом «сибирском море»

Культура.РФ
Не отнять, а стимулировать: зачем экономисты предложили повышать налоги в кризис Не отнять, а стимулировать: зачем экономисты предложили повышать налоги в кризис

Как повышение налогов может помочь экономике на этапе ее выхода из кризиса

Forbes
Ева без рая Ева без рая

Ева Грин встретилась на руинах старой Европы с Алексеем Тархановым

Tatler
Если есть желание, присоединяйтесь! Если есть желание, присоединяйтесь!

Как избежать недопонимания и недоразумений?

Psychologies
День матери: 10 знаменитостей, сохранивших теплые отношения с мамами День матери: 10 знаменитостей, сохранивших теплые отношения с мамами

Вспоминаем знаменитостей и их мам, которые находятся в хороших отношениях

РБК
Открыть в приложении