Что считается согласием на секс. Новая книга Екатерины Кронгауз и Андрея Бабицкого
В книге Екатерины Кронгауз и Андрея Бабицкого «Так вышло: 29 вопросов новой этики и морали» собраны важные диалоги на темы формирования новых норм и изменения ценностей, которые журналисты обсуждали в подкастах «Дело случая» и «Так вышло». С разрешения издательства «Альпина Паблишер» «Сноб» публикует одну из глав
Кейс № 1
В 1997 году продюсер Харви Вайнштейн пригласил актрису Азию Ардженто на вечеринку в отель. Когда она поднялась в номер, оказалось, что, кроме них двоих, там никого нет. Продюсер сказал девушке, что гости скоро придут, а сам ненадолго вышел. Он вернулся в халате и с бутылкой лосьона для массажа. Азия Ардженто, по ее словам, попыталась протестовать, но была так напугана, что сопротивляться не стала. Многие годы она, как и другие жертвы Харви Вайнштейна, молчала о том, что произошло в тот вечер, но, когда начался скандал, рассказала обо всем журналистам. На вопрос, почему она не сделала этого раньше, Азия Ардженто отвечает, что после того случая в отеле она несколько раз добровольно занималась с Харви Вайнштейном сексом и принимала от него помощь и подарки. Кроме того, она боялась, что Вайнштейн разрушит ее карьеру.
Катя: История Харви Вайнштейна оказалась громкой и важной не только для киноиндустрии. Последствия этого скандала еще долго будут влиять на разные аспекты нашей жизни, а мы будем об этом разговаривать. Одна из важных тем, которую поднял этот скандал и которая требует обсуждения, — что такое согласие на секс.
Андрей: Согласие — удивительная штука. Допустим, два человека занимаются сексом, один другого душит и бьет, и со стороны это выглядит как насилие. Но если оказывается, что все происходит по согласию, плохое мгновенно превращается в хорошее, и ты, может быть, даже начинаешь завидовать в глубине души. Тема согласия поднимает много интересных вопросов. Является ли согласие необходимым условием для того, чтобы заниматься сексом? Ведь не всегда оно бывает озвучено. Ты кого-то трогаешь за коленку, тебя кто-то трогает за коленку, и поехало. Обе стороны могут потом сказать, что согласия не было, что они были напуганы или не знали, что делать, неловко было уйти и так далее. Другой важный вопрос: каким, собственно, должно быть согласие? Если мы потребуем, чтобы свидание включало в себя момент подписания договора, вся романтика исчезнет.
К: Что, собственно, должно быть сказано? Когда ты говоришь «К тебе или ко мне?», для кого-то это то же самое, что подписание договора с указанием территории совершения полового акта, а для кого-то это может быть ничего не значащая фраза. Ты думаешь, что получил согласие, а человек его не давал. Да, бывает коленка за коленку, но бывает и секс, о котором потом жалеешь. К тому же в России своя специфика, к таким историям, как история Вайнштейна, здесь относятся, прямо скажем, совсем неоднозначно. И многие люди говорят об этом вслух.
А: Защищают Вайнштейна?
К: Дело даже не в том, что защищают Вайнштейна, а задают ряд очень понятных и уже более-менее стандартных вопросов. «А что, теперь каждая женщина может обвинить любого, с кем она спала 10 лет назад? Почему долго молчала? А ей в тот момент нравилось, а теперь не нравится?» И так далее. Мне кажется, основная проблема термина «согласие» такая: употребляя его, мы подразумеваем, что человек в каждую минуту времени или хотя бы в самые важные моменты понимает, что с ним происходит и чего он хочет. Эта роскошь — понимать, чего ты хочешь и хочешь ли ты секса вообще, — для огромного числа русских женщин и, честно говоря, думаю, русских мужчин недоступна. Ты хочешь чего-то. Может быть, тепла. Или чтобы у тебя было как у всех. Или чтобы ты была не одинока и на тебя люди не смотрели косо. А дальше — кто-то тебя трогает за коленку, и ты думаешь, что это оно. А после секса понимаешь, что хотела вовсе не этого. Или, что еще чаще бывает, понимаешь совсем не сразу.