Что пьют наши любимые киногерои (и при каких обстоятельствах)
Esquire рассказывает о трех персонажах кино и телевидения, связавших свои жизни с алкоголем, — и о том, что можно узнать о мужчинах двадцатого века благодаря этой их страсти
“Может быть, выпивка и злейший враг мужчины, но в Библии сказано: возлюби врага своего”, — пошутил как-то раз Фрэнк Синатра. А позже выяснилось, что нет, не пошутил: когда в 1998-м году певец умер, в гроб к нему положили бутылку Jack Daniel’s Old No. 7. В мире, где героев больше не погребают вместе с лошадьми, наложницами и коллекциями одежд из меха мамонтов, им только и остается, что уходить на тот свет в компании гитар, сигар и виски. Рассказываем о трех персонажах кино и телевидения, связавших свои жизни с алкоголем, — и о том, что можно узнать о мужчинах двадцатого века благодаря этой их страсти. Не все из этих героев умели вовремя остановиться, поэтому призываем пить ответственно и не следовать их примеру.
Джек Торренс (фильм “Сияние”)
“Дом, который построил Джек” может показаться самым страшным на свете фильмом о творческом безумии — но только не для тех, кто помнит о четырех Джеках, когда-то построивших целый отель. Речь, конечно же, о “Сиянии” и гостинице “Оверлук”. Джек №1 — это Джек Торренс, писатель, вызвавшийся вместе с семьей посторожить занесенный снегом отель, да там и слетевший с катушек. Джек №2 — это Джек Николсон, с благословения Стивена Кинга и Стэнли Кубрика укравший роль улыбчивого безумца у Роберта Де Ниро и Харрисона Форда. Джек №3 — английский пианист Джек Хилтон, вместе с оркестром исполняющий в “Сиянии” мелодию под названием “Маскарад”. Это настоящая симфония ночи — страшное заклинание, дающее сигнал всем силам зла, поселившимся в отеле “Оверлук”: вставайте из гробов, ваш корпоратив начался. И, наконец, Джек №4 — бутылка Jack Daniel’s, которую бармен-призрак Ллойд любезно протягивает главному герою, но не раньше, чем тот произнесет знаменитое “Я готов отдать душу за стакан чего покрепче”.
Хорошо, если отдавать душу придется за бутылку Jack Daniel's. Немногим известно, что культовая этикетка бренда стала черно-белой только в в 1911 году — в память об ушедшем из жизни основателе, Джаспере «Джеке» Ньютоне Дэниэле.
Забавно, что Торренс на самом деле дважды просит у Ллойда бурбон со льдом, а не виски — так что опытный бармен ни за что бы не подал клиенту Jack Daniel’s. Почему Ллойд совершает ошибку (и осознанно ли), до сих пор неизвестно. Будь Стэнли Кубрик связан рекламными обязательствами, Джек произнес бы фразу иначе. Возможно, Ллойд просто лучше знает, чего на самом деле хочет его клиент. Или Стэнли Кубрик верил в магию карт и хотел собрать в одном фильме сразу четырех Джеков — целое каре разномастных валетов.
Важно другое: алкоголь играет в “Сиянии” ту же роль, что и в мифологии и фольклоре самых разных народов. Помните, в сказке “Иван-Царевич и Серый волк” тело героя сперва омывают мертвой водой, затягивающей раны, а затем — живой водой, возвращающей с того света? Главный в мире исследователь сказочного нарратива Владимир Пропп в “Исторических корнях Волшебной Сказки” сумел объяснить этот парадокс: применение мертвой воды для возвращения к жизни. По его наблюдениям, разные народы верили в мертвую воду как в инструмент, с помощью которого можно перехитрить смерть. Приняв ее, герои вроде бы умирают, но на самом деле лишь освобождаются от своей прежней оболочки. Только после этого их можно воскресить — да так, что те и сами почувствуют себя новыми людьми.
Видимо, именно поэтому умеренное (или нет) употребление алкоголя входит в должностную инструкцию любого настоящего писателя. “По моим наблюдениям, для нашего ремесла нужны только бумага, табак, еда и немного виски”, — завещал Уильям Фолкнер, без которого не было бы ни “Твин-Пикса”, ни второго золотого века на американском ТВ. А Бернард Шоу сравнивал виски с “жидким солнечным сиянием” — так что этому напитку сам Бог (или черт) велел появиться в одноименных книге и фильме.
Но самое страшное в сцене из “Сияния” — то, что пробуждение мистического зла в нем происходит на фоне вполне бытовой обыденной мерзости: Джек как бы между делом жалуется бармену на свою жену, называя ту “банком спермы”. Что ж, антипример — это тоже пример: хороший виски — не повод для плохих слов и не посредник в откровенном разговоре, а сам по себе собеседник. Так что если уж хочется выговориться, то лучше уже сделать это наедине с бутылкой, обойдясь без очевидцев — живых и мертвых. Так, например, постоянно поступает герой “Блудливой Калифорнии” Хэнк Муди — тоже писатель с непростой личной жизнью. Когда он сидит дома перед экраном старенького ноутбука, рядом всегда стоит виски. Но Хэнк никогда не наливает его в бокал, предпочитая обычную керамическую кружку. В его манере пить за работой нет никаких церемоний и минимум нарциссизма. Все это — не более чем производственный момент. В самом деле, кто станет прихлебывать обычную воду из фужеров, вкалывая, например, на стройке?