Чтение на 15 минут: «История Французской революции»
В 1789 году французские женщины, не выдержав «зрелища страданий», вооружились и возглавили поход на Версаль за королем. Эти события описал историк XIX века Жюль Мишле. В научно-издательском центре «Ладомир» вышла первая комментированная версия его «Истории Французской революции». Arzamas публикует отрывок
Пятого октября в Париже уже было множество несчастных, не евших более суток1. Их ужасное зрелище разбивало сердца, однако никто ничего не делал, каждый запирался у себя дома и сетовал на тяжелые времена. 4 октября вечером одна отважная женщина, которая не могла больше этого выносить, прибежала из квартала Сен-Дени в Пале-Рояль; она ворвалась в шумную, разглагольствующую толпу и заставила себя выслушать; это была женщина тридцати шести лет, хорошо одетая, добропорядочная, к тому же сильная и смелая. Она хотела, чтобы парижане отправились в Версаль, и готова была сама возглавить поход. Кто-то отпустил в ее адрес шуточку, послышался смех, она ответила шутнику пощечиной. Наутро она одной из первых отправилась в Версаль с саблею в руке, усевшись верхом на пушку, взятую у Ратуши, с зажженным фитилем в руках.
1. Примечание Жюля Мишле: См. показания свидетелей: Moniteur. T. I. C. 568. Колонка 2. Это главный источник. Другой, очень важный, изобилующий деталями, с которого все списывают не цитируя, — это Histoire de deux amis de la liberté. T. III. Paris, 1791.
Среди ремесел, которые, казалось, умрут вместе со старым порядком, была резьба по дереву. Резчиков было немало, они работали и для церквей, и для украшения жилищ. Этим ремеслом занимались многие женщины. Одна из них, Мадлен Шабри, потеряв все заказы, стала цветочницей в квартале, примыкавшем к Пале-Роялю, где ее знали под именем Луизон; это была хорошенькая и умненькая семнадцатилетняя девушка. Можно смело утверждать, что не голод повел ее в Версаль. Она поддалась общему порыву, последовала велению своего доброго и отважного сердца. Женщины избрали ее своей предводительницей и поручили говорить от их имени.
Не всех их побудил выступить голод. Среди них были лавочницы, привратницы, уличные девицы, сострадательные и милосердные, какими они бывают нередко. И немалое число торговок с Центрального рынка, ярых роялисток, но тем более хотевших, чтобы король оказался в Париже. Они видели его незадолго перед тем по какому-то случаю, говорили с ним сердечно, искренне, просто, с той непринужденностью, которая может вызвать улыбку, но при этом растрогать и в которой обнаруживалось прекрасное понимание ситуации. Они говорили, глядя на короля: «Бедный, несчастный, дорогой наш, отец родной!» А к королеве обращались более серьезно: «Сударыня, откройте ваше сердце!.. И мы откроемся вам! Будем откровенны и выскажем друг другу все без утайки!»
Рыночные торговки не относятся к числу тех, кто страдает от нищеты; торговля жизненно необходимым не слишком подвержена превратностям судьбы. Но они видят и ощущают нищету лучше, чем другие; так как они все время проводят на рыночной площади, от их взоров не укрывается (в отличие от наших) зрелище страданий. Никто так не сопереживает несчастным, не готов прийти на помощь, как они. Да, эти женщины с виду грубы, невоздержанны на язык, но зачастую наделены по-королевски щедрым сердцем, бесконечной добротою. Мы видели, как наши пикардийки, рыночные торговки из Амьена, бедные зеленщицы спасли отца четверых детей, которого должны были гильотинировать. Случилось это во время коронования Карла X; эти женщины бросили свои семьи и торговлю, отправились в Реймс, растрогали короля до слез и добились помилования несчастного; возвратившись, они в складчину собрали немалую сумму и вручили ее не помнящим себя от счастья отцу семейства, его жене и детям