Авантюрный роман: невероятные приключения «забайкальского самодержца» и «шалуна» Екатерины II, командира Нарышкина
В XVIII–XIX веках сибиряки, когда хотели подчеркнуть удаленность своего края от столицы, часто говорили: «От царя далеко, до бога высоко»! Этой народной мудрости следовали и многие чиновники
Функционеры занимались коррупцией, воровством, использовали служебное положение для продвижения частных интересов, и никто не видел в этом ничего удивительного. Но некоторые начальники, опьяненные властью и безнаказанностью, доходили до пределов, вызывавших недоумение народа и общества. Одним из таких руководителей был командир Нерчинских заводов Василий Васильевич Нарышкин.
Василий Нарышкин был назначен командующим Нерчинских заводов 21 марта 1775 года. За его плечами была успешная чиновничья карьера: будучи потомком знатного аристократического рода, он пользовался многочисленными привилегиями при прохождении службы. Так, уже к 24 годам он был «выпущен прапорщиком» из гвардейского Измайловского полка в армейскую кавалерию, а через год в звании майора вышел в отставку. Затем Нарышкин шесть лет вел беззаботную привольную жизнь, а в 1769-м стал губернским прокурором Архангельска, где зарекомендовал себя как честный и усердный служитель закона. Покровитель Нарышкина, генерал-прокурор Сената А.А. Вяземский считал, что именно такой человек должен возглавить Нерчинские заводы, дававшие стране валютный металл — серебро.
Нарышкин в сопровождении брата и двух офицеров приехал в главный завод 2 мая 1775 года. С собою, кроме гардероба, начальник привез триста книг. Уже 4 мая он принял дела и заперся у себя в доме. По сохранившимся преданиям, после этого никто из заводских жителей, за исключением должностных лиц, не видел его в течение 11 месяцев. Чиновники докладывали ему обо всем, что происходило в крае.
Похоже, Нарышкин, находясь в затворе, испытывал чувства скуки и разочарования, пребывал в смятении. От того и пил горькую. Видимо, когда алкоголь не помогал забыться, прибегал к молитвам. Молился о том, чтобы все преступники «принесли свою повинную и обратились на путь спасения, и поступали бы по стезям предписанных узаконений».
Дни, проведенные в таком странном уединении, не прошли даром. После мучительных дум, обильных возлияний и страстных молитв командир-отшельник решил улучшить жизнь местных обывателей, смягчить их нравы и отвратить их от пороков. Поэтому в апреле 1776 года, через две недели после Пасхи, Нарышкин прекратил затвор и приступил к бурной реформаторской деятельности.
В первую очередь командир постарался найти себе сподвижника и обнаружил, что достойных кандидатур не так уж и много. В конце концов назначил своим заместителем выходца из французских дворян, секунд-майора нерчинского горного батальона Егора Егоровича Барбота де Марни, «ибо сей своим разумом, многими опытами доказал верность усердие и ревность к своей государыне». Судя по протоколу канцелярии Нерчинского горного начальства, Нарышкин считал, что Барбот де Марни оказал помощь «в порядочном установлении главнейшаго здесь дела: то есть плавки руд и разделении серебра; так и в других частных и почти каждом касающемся до военного горного и заводского правления делах». С помощником, обладавшим такими способностями, можно было приступать к реформам.
Однако, вопреки логике, начало преобразований ознаменовали не приказы, а проповеди. Считая религию силой, способной изменить заводских жителей, Нарышкин принялся рассказывать подчиненным о благости божьей, о христианском долге подчиняться начальству и любить его. Нарышкинское богословие было весьма своеобразным. «Главнейшая и первая должность человека как разумнейшаго творения состоит в том чтоб знать себя и знать для чего он создан», — говорил он. Далее он утверждал, что бог «для спокойствия каждого и дабы не обижали друг друга учредил властей и начальников и предписал начальникам чтоб они сообразясь святейшим божьим правосудием любили своих подчиненных». Подчиненные же должны быть благодарными и отдавать честь государю — помазаннику божьему — и, разумеется, назначенному им начальнику.