8 самых увлекательных душевных расстройств в истории психиатрии
Про сумасшедших читать интересно всегда. Про интересных сумасшедших читать вдвойне интересно и вдвойне всегда. Особенно вдвойне про раздвоение личности, когда двое сумасшедших по цене одного.
Да, нам нравится писать про душевнобольных. Во-первых, на их фоне нам проще ощущать себя душевноздоровыми. Во-вторых, еще Кант сказал, что нет в мире ничего более интересного, чем звезды на небе и всякие странности внутри человеческого мозга.
Вот ходишь, бывало, носишь себе спокойно на плечах свою голову и не ждешь от нее никакого подвоха. Хотя бочонок пороха с зажженным фитилем был бы, пожалуй, несильно опаснее — настолько удивительные вещи порой может вытворять с людьми их сознание.
И не стоит забывать: часто, лишь изучая сломанную вещь, можно понять, как она должна работать в идеале. Именно психиатрия создала в свое время тот базис, на котором развились современные науки о мышлении вообще, такие как нейробиология, нейрофизиология, эволюционная психология и т. д. И вот в исключительно просветительских целях, а не для того, чтобы всласть попугать свою аудиторию всякими ужасами, мы собрали восемь историй болезни, описывающих случаи редких и очень интересных синдромов.
Без контроля
В 20-х — 30-х годах XX века в германской клинике «Шарите» семь лет находился на излечении бывший работник почтового ведомства Дитер Вайзе. Проблема господина Вайзе заключалась в том, что он никак не мог управлять своим телом. Единственное, что он мог контролировать, — это речь и дыхание. Все же остальное управлялось неким Питером, который был большой сволочью.
Лечащие врачи так и не смогли познакомиться с Питером: тот в контакты с человечеством не входил, все коммуникации оставлял Дитеру, а сам отрывался по полной.
Рихард Штюбе, лечащий врач больного, писал: «Изумляла ясная, разумная речь пациента — речь измученного, но совершенно здорового человека». Пока Питер мастурбировал перед медсестрами, бился головой об стену, ползал на карачках под кроватями и кидался фекалиями в санитаров, Дитер Вайзе уставшим голосом просил у окружающих прощения и умолял немедленно надеть на него смирительную рубашку.
Светила мировой психиатрии долго спорили, как надлежит дефинировать заболевание господина Вайзе. Одни стояли за необычную форму шизофрении, другие предполагали, что имеют дело с продвинутой версией «синдрома чужой руки», при которой мозг теряет волевой контроль над нейронами, связанными с той или иной частью тела.
Выяснить это так и не удалось: в 1932 году пациент Вайзе, оставленный ненадолго без присмотра, заткнул куском простыни сливное отверстие раковины в своей палате, подождал, когда наберется достаточно воды, и утопил себя, опустив в раковину голову. «Это было, несомненно, убийство, — рефлексировал потом доктор Штюбе. — Страшно представить себе ощущения Дитера в тот момент, когда неведомый захватчик, оккупировавший его тело, заставил Дитера нагнуться над раковиной…»
Человек, надевший жену вместо шляпы
Книга, в которой американский психиатр Оливер Сакс описал этот клинический случай, так и называется — «Человек, который принял жену за шляпу». В 60-х годах прошлого века мистера Сакса попросили осмотреть известного музыканта, преподавателя консерватории, которого Сакс называет «профессором П.».
Профессор П. был уже немолод и всю свою жизнь пользовался репутацией человека со странностями, что не помешало ему сперва быть знаменитым певцом, потом — уважаемым преподавателем, а также завести семью и благополучно прожить с супругой долгие годы. Вот супруга-то и обеспокоилась тем, что в последнее время профессор стал уж что-то совсем непредсказуемым.
Сакс пообщался с музыкантом, не нашел особых странностей, за вычетом кое-какой эксцентричности, и они стали прощаться. И тут профессор сделал весьма неожиданную вещь. Подойдя к жене, он протянул руку, нащупал ее голову жестом, которым обычно берут шляпу, и сделал попытку надеть добытый таким образом объект на себя. Жена вывернулась из пальцев, профессор пошевелил ими в воздухе и задумался. Сакс сделал охотничью стойку и взял профессора в оборот. Они регулярно встречались, беседовали, прошли массу тестов.
Выяснилось следующее. Мировосприятие профессора страдало катастрофическими дырами. Он напоминал человека, который пытается осмотреться в темном чулане при помощи слабого фонарика. Он практически не различал людей зрительно, зато прекрасно определял голоса. Хуже того, он сплошь и рядом путал людей с неодушевленными предметами. Он мог запомнить деталь — усы, сигару, большие зубы, но не был в состоянии узнать ни одного человеческого лица и легко мог принять за человека кочан капусты или лампу.
Разглядывая пейзаж, он не видел большинства домов, людей и человеческих фигур — они словно попадали в некое слепое пятно. Когда Сакс выкладывал на столе несколько предметов, профессору иногда удавалось опознать какой-то один из них, остальные он просто не замечал и очень удивлялся, когда говорили, что у него под носом кроме блокнота лежат еще блюдце, расческа и носовой платок. Реальность этих предметов он соглашался признать, только пощупав их.
Когда врач дал ему розу и попросил сказать, что это такое, профессор описал цветок как «продолговатый предмет темно-зеленого цвета с расширением красного цвета на одном конце». Только понюхав данный предмет, он определил, что это роза.