Я, честно говоря, не ожидал настолько положительной реакции. Но что фильм, как вы говорите, нравится всем – совсем не признак хорошего кино. Вот Антон Долин, например, от картины не в восторге – его не устраивает счастливый финал, он считает, что в социальном фильме в России он невозможен. Я очень его понимаю, но его позиция, скажем так, отличается от моей.

Мне хотелось сделать историю человека, абсолютно не связанного с государством, будто его не замечающего. Он абсолютно не борец, никогда не вышел бы ни на одну демонстрацию – это то, что проходит совершенно мимо него. Просто делает так, как считает нужным и как ему хочется – он свободен вообще от всего.

Это могла быть абсолютно московская история, мы сначала и собирались снимать в Москве. Но когда начали изучать, как происходит дело с медицинской реформой в Москве и в регионах, то оказалось, что есть огромная разница. Москва – более благополучная и более спокойная территория, где врачей больше и зарплаты у них тоже больше. В регионах все по-другому. Это было выгодней для нашего сюжета – рассказать об этом через город-миллионник. Если бы мы снимали про Москву, ситуация, в которую попадают герои, была бы уникальной, а для провинции это норма.

Злодейство в «Аритмии» – скорее за кадром. Злодеи там – люди, которые придумали новую медицинскую реформу и внедрили ее как норму. А герои фильма – просто заложники этих обстоятельств.