10 цитат из писем Марселя Пруста
О связи декольте и чемоданов, карьере брокера, истине в мире чувств и попытках вырваться из-под опеки матери. Как вымысел и правда переплетаются в письмах Марселя Пруста
Обычай писать письма (и непременно отвечать на них), посылать открытки из разных посещаемых мест — один из самых характерных для французской культуры, сохранившийся до сих пор. Марсель Пруст (1871–1922), родившийся в обеспеченной семье известного врача и дочери крупного финансиста, получил традиционное воспитание и посвящал много времени поддержанию эпистолярных связей с многочисленными корреспондентами. Эта переписка составляет более 20 томов. В письмах Пруст не только уделяет много внимания собеседникам, но и немало говорит о себе. Особенно интересны письма, написанные им в молодости, когда он пытался понять свой характер и найти место в жизни. Пруст старается избегать чрезмерных откровений, часто скрывается за цитатами из любимых поэтов и последовательно выстраивает собственный образ. Сочетание вымысла и правды, сдержанности и исповедальности как раз и позволяет приоткрыться «душе, полной тайн, ведомых только ей»1
1Из письма художнице Мэри Нордлингер.
1О холодной куриной ножке и яйце всмятку
«Нам здесь подают на завтрак, обед и ужин не меньше пяти блюд, утром — второй завтрак, вечером — полдник, в общем, кухня — божественная и достойная Гаргантюа, блюда огромные, изысканные и великолепные, коими наслаждаются тощие обитатели Отея2. Сегодня утром (беру пример наугад, и при этом я слопал меньше, чем обычно) я съел:
яйцо всмятку
два бифштекса
пять картофелин (целиком)
холодную куриную ножку
холодное куриное бедро
три порции печеных яблок, полных изумительного сока
(в половине девятого — кофе с молоком и хлеб).
Прошу тебя не показывать никому это письмо, ненасытный обжора и гурман берут в нем верх над изысканным литератором или во всяком случае ему не уступают».
Из письма бабушке Адель Вейль. Август 1886 года
2Отей — престижное северо-западное предместье Парижа, где родился Пруст.
Как и всякий француз, Пруст с детства привык к застольям и был ценителем кулинарного искусства. В одном из писем он сообщает матери, что съел три десерта, а в другом, когда ему было больше тридцати лет, с горечью вспоминает, как мать в качестве наказания лишает его десерта. В начале романа «В поисках потерянного времени» герой неожиданно испытывает счастье, ощутив вкус размоченного в липовом чае бисквитного пирожного «мадлен». Он вспоминает, что это вкус, знакомый с детства, когда он проводил летние каникулы в провинциальном городке Комбре. Всплывший в памяти Комбре дает название первой части первого тома романа, «По направлению к Сванну», в которой воскресают детские годы героя.
2О сильных дружеских чувствах
«Я бы даже охотно набросал свой портрет, хотя бы только один его уголок: „Знаете ли вы Х, дорогая, то есть М[арселя] П[руста]? Должен признаться, что он мне не очень нравится. Эти его вечные восторженные порывы, озабоченный вид, страстные увлечения и прилагательные. <…> Я бы назвал его любителем признаний. Спустя неделю он дает вам понять, что у него к вам сильные дружеские чувства, и под предлогом, что он любит приятеля как своего отца, любит его как женщину. <…> Я был бы совсем не против очень серьезно поговорить с ним часок. Но боюсь, он меня поцелует“. <…> Полагаю, что Д. А.3, если он увидит этот портрет, скажет, как и раньше он говорил обо мне: „Слишком искренне и потому неправда“. И будет прав».
Из письма Роберу Дрейфусу 4. Сентябрь 1888 года
3Имеется в виду Даниэль Алеви (1872–1962) — соученик Пруста по лицею и его близкий друг, впоследствии ставший историком и написавший мемуары.
4Робер Дрейфус (1873–1939) — соученик по лицею и друг Пруста, впоследствии известный историк и автор воспоминаний о писателе.
Уже в лицее Пруст начал испытывать влечение к юношам, о котором не говорил прямо, лавируя между признанием и отрицанием. В семнадцатилетнем возрасте он как будто надеялся, что со временем это пройдет. Поскольку, как он писал в одном из писем упомянутому выше Даниэлю Алеви, ему были известны случаи, когда его друзья «однажды развлекались с другом… в начале юности. Потом они вновь обратились к женщинам. Если бы это было завершением, то кем бы они были, о боги, и кем же ты меня считаешь, кем же в особенности я стану, если я уже покончил с обычной любовью!». Именно под видом «обычной любви» героя к девушке Альбертине изображена в романе «В поисках потерянного времени» мучительная любовь Пруста к Альфреду Агостинелли, его шоферу и секретарю. При этом подобные наклонности других героев романа стали предметом насмешки и осуждения, словно он смотрел на это явление со стороны, с точки зрения общественного мнения. Судя по всему, для самого Пруста законы любви были едины, поскольку в любом опыте есть нечто всеобщее. «Это, в общем-то, влюбленные. И я не знаю, почему их любовь — сквернее, чем обычная», — писал он Алеви о такого рода необычных отношениях в 1888 году.
3О женщине как произведении искусства
«Вот пятнадцать хризантем, двенадцать — дабы заменить ваши двенадцать, когда они увянут, и три — дабы дополнить новые двенадцать; надеюсь, что… …Эти цветы, гордые и грустные, как вы, — гордые своей красотой и грустные, потому что все так глупо, — вам понравятся. <…> То, что просто желанная женщина, обычный объект вожделения только разделяет своих обожателей, — вполне естественно. Но когда женщина, подобно произведению искусства, открывает нам самое изысканное в очаровании, самое утонченное в грации, самое божественное в красоте, самое усладительное в уме, тогда общее восхищение ею объединяет, связывает узами братства».
Из письма Лоре Хейман5. 2 ноября 1892 года
5Лора Хейман (1851–1932) — любовница дяди Пруста Луи Вейля. Стала одним из прототипов Одетты в цикле романов Пруста «В поисках потерянного времени».