«С приходом миллениалов в России произошел поколенческий перелом»
Миллениалы — родившиеся в 1980-х и 1990-х — все больше влияют на политический и экономический ландшафт мира. Но действительно ли они так отличаются от предыдущих поколений или их черты в той или иной мере свойственны молодым людям в любую эпоху? Социолог и экономист, первый проректор Высшей школы экономики Вадим Радаев в своей книге «Миллениалы: Как меняется российское общество» анализирует отличительные черты современной молодежи и приходит к выводу, что в нашей стране вместе со сменой поколений произошел социальный перелом. Reminder поговорил с исследователем.
— Почему вы решили написать книгу про миллениалов?
— Многие хорошие вещи с нами случаются из любопытства или из желания что-нибудь понять. Это тот самый случай.
Я проблемами молодежи никогда не занимался, а потом вдруг почувствовал – что-то произошло, что-то мы упускаем. Четыре года назад, в начале сентября 2016 года, выступал перед своими коллегами и сказал, что в России произошел поколенческий перелом и что я собираюсь им заняться. Коллеги отнеслись ко мне как всегда с уважением и симпатией, но я видел некоторое непонимание в их глазах. Сейчас этого непонимания нет уже ни у кого.
Само осознание трудностей возникло за несколько лет до этого. Во-первых, я преподаю каждый семестр, преподаю уже десятилетиями. Каждый год приходят новые студенты, поэтому мне есть, с чем сравнивать. Во-вторых, уже почти пятнадцать лет я руковожу исследовательской лабораторией, где половина сотрудников — студенты и аспиранты, каждый год мы рекрутируем новых. Тоже есть возможность сравнить.
И вот, в какой-то момент я почувствовал, что не понимаю, чего хотят эти студенты – и профессионально, и по жизни. Человек увлеченно рассказывает, чем он занимается, я спрашиваю: «А что будет через три или пять лет?». И тут — полный ступор. Через некоторое время выяснил, что студенты не знают, что будет с ними через год, вполне искренне. Не потому, что они не думают об этом, а просто не знают.
Это проявлялось и в реальных поступках. У нас очень сильные, умные студенты. Они занимаются наукой, выбирают какую-нибудь классную тему, все кипит, но вскоре появляются какие-то сомнения в глазах, человек закисает, работа не доделывается. Еще через какое-то время человек просто исчезает, растворяется. При этом не переходит в соседнюю лабораторию, а вообще меняет свои занятия. Молодые люди не могут определиться, постоянно сомневаются — верный ли они сделали выбор.
Эта ситуация была для меня новой. Раньше мы отбирали лучших и готовили из них наших коллег. Сейчас так не выходит. Мы по-прежнему отбираем лучших, а то, что дальше происходит, совершенно не можем контролировать. В какой-то момент я выступил перед старшими коллегами и сказал: «Слушайте, времена изменились, мы должны по-другому теперь к этому относиться. Они будут все время уходить. И нужно воспринимать это спокойно».
Были, конечно, и личные причины. Мой сын – миллениал, он очень хороший парень, но абсолютно другой. Например, он практически не пьет. Мы в молодые годы вели себя совершенно иначе, студенческая жизнь у нас была другой.
— Кстати, о студенчестве. В книжке вы пишите о том, что сейчас все меньше потребность в высшем образовании. Почему так?
— Некоторое время назад это стало микрошоком. Еще лет пять назад мы не думали над этим вопросом. 75-90% опрошенных говорили, что высшее образование — это must have. Мы думали, что тренд на высшее образование станет всеобщим.
Вдруг пару лет назад появляются результаты опроса ВЦИОМ, которые я включил в книгу, потому что они меня задели. Там задавался вопрос: способствует ли высшее образование профессиональной карьере и достижению жизненных целей. Выяснилось, что среди миллениалов доля людей, которые верят в это, упала, причем сильно — больше, чем на 20%. Ценность формального образования в глазах молодежи начала снижаться.
У этого, думаю, есть несколько причин. Первая причина не связана с образованием как таковым, потому что предыдущий «замер» делали после длинного периода экономического роста, когда все было очень хорошо. А потом случились первый кризис и длинная рецессия, длящаяся до сих пор. И, конечно, возникла более трезвая или даже пессимистическая оценка перспектив на рынке труда. Высшее образование просто не сможет помочь, если экономическая ситуация ухудшается в целом.
Но есть вещи, связанные и с самим образованием. Возникла куча альтернативных источников: Coursera, Национальная платформа открытого образования и т.д. Набрал онлайн-курсов и учись сколько хочешь. Ситуация стала более конкурентной. Вдобавок, университеты начали отставать от жизни. Сфера образования вообще инерционна.
Исполнилось сорок лет с момента начала моего систематического преподавания. Я себя прекрасно себя в этой роли чувствую, но вижу, что времена изменились. Возникли совсем другие восприятия и требования.
Что изменилось фундаментально? В первую очередь, в социальных и гуманитарных науках мы воспитывались как книжные люди. Нас научили целенаправленно получать знания, «прорубаясь» через сложные и длинные тексты. Это специальный навык, который мы несем через всю свою жизнь. Когда ты преодолеваешь сопротивление материала, ты что-то осваиваешь в них, из этого некоторую часть запоминаешь и что-то укладывается в голове, формируя твой культурный багаж. И вдруг выясняется, что ничего этого не нужно.