Описать одним сломом
Это не совсем литературная рецензия на исторический роман, это про современность. Речь даже не о политике, а о состоянии умов определенной части людей в когда-то гордой цивилизации
То, что речь о мировой сенсации, я узнал вот как: шведская семья, совсем не из литературных кругов, узнав, что я читаю роман их соотечественника Никласа Натт-о-Дага, активно закивала в две головы и начала говорить: это такое событие, что просто нельзя роман не приобрести… Да, и в России книга вышла. Называется просто: «1793. История одного убийства». Это был такой год, очень заметный для европейской истории. Кстати, название немножко уведено у Виктора Гюго, хотя у нас роман последнего называется словами — «Девяносто третий год». В целом о том же, о жутком для Европы годе.
Нат-о-Дага
«1793. История одного
убийства» вышел
в издательстве
«Пальмира»
Никлас знал, как войти в мировую литературу с грохотом. Такого вы еще не читали. В романе расследуется дело с выловленным из зловонной заводи трупом человека, у которого ампутировали все конечности, глаза, язык и прочее, причем делали это постепенно: заживает культя одной руки, и кто-то принимается за вторую и т.д. В этой книге поедают экскременты, предаются невероятному садистскому сексу, избивают друг друга до сумасшествия, а еще детально описывается жизнь столичного города Стокгольма в том самом 1793 году — повальный алкоголизм, штабеля умерших от холода ждут весны, чтобы быть закопанными в общей яме, кругом нищета и антисанитария высшей пробы и т.д. «Хорошие» герои есть, целых три, но и они — звери из зверей, каждый по-своему. В общем, это даже не Босх и даже не ужас, а ужас в квадрате. Кто-то будет, читая, плакать, кого-то затошнит.
И тут возникает вопрос, в точности как в пьесе «Человек-подушка» современного автора Мартина Макдоны: это кем же надо быть, чтобы такое написать? А если перефразировать, то — зачем он такое написал?
В конце концов, Босх — это завершение якобы глухого и якобы дикого средневековья (XV–XVI века), а у нас-то все-таки совсем другая эпоха. Называется, извините, эпохой Просвещения. Всего два года как умер Моцарт (слышите скрипки и задыхающиеся от нежности голоса?), еще (в России) длится век матушки Екатерины…