ОгонёкРепортаж

Культура | Кино

«Нельзя сыграть царя. Только человека»

На прошлой неделе Москву посетил немецкий актер Ларс Айдингер — исполнитель роли Николая II в еще не вышедшем, но уже нашумевшем фильме Алексея Учителя «Матильда». «Огонек» поговорил с актером о том, каково это: сыграть на экране царя, а затем стать реальной мишенью для критики

— Фильм, в котором вы сыграли одну из главных ролей, спровоцировал даже не религиозный или этический, а политический конфликт. Поскольку фильм выходит в преддверии столетия революции 1917 года, отношение ко всему, что происходило тогда, очень обострено…

— Должен вас заверить: это не было нашей целью — провоцировать конфликт. И я скорее удивлен тем, насколько масштабным получился скандал. Конечно, когда ты изучаешь личность Николая II и историю России того времени, то легко можешь предположить, что образ, воплощенный тобой, полярный и многогранный, наверняка вызовет недовольство части людей. Но нам, когда мы создавали фильм, было очень важно в первую очередь подойти к этому персонажу — потому что все-таки это художественное произведение, а не историческая хроника,— со всем возможным уважением, какое только можно представить. Я также вполне могу понять настороженность, опасения со стороны Церкви. Кто-то, кого они считают святым, естественно, будет отклоняться от канонического образа: выглядеть не так, поступать не так, как это соответствует их идеальным представлениям. Но я уверен, что, когда люди увидят, наконец, фильм, они поймут, что их обвинения безосновательны.

— Знакома ли вам эта формулировка — «оскорбление чувств верующих»? Приходилось ли вам сталкиваться с чем-то подобным прежде? Это, наверное, касается фильмов, в которых речь идет о сакральных фигурах.

— Мне до этого не доводилось играть ни одного персонажа, который почитался бы святым. Однако пусть бы и так: современное искусство, даже изображая святого, все равно стремится показать прежде всего человека. Таков закон жанра, если хотите. И даже если фильмы представляют святых, все равно кино обращает внимание прежде всего на их человеческие ошибки, на людское несовершенство. Потому что святые ведь тоже совершают ошибки. Но именно это — парадокс — и приближает нас к пониманию их величия. Делает их более понятными и важными для нас.

Будучи немцем, я вовсе не претендую на то, чтобы высказывать какое-то суждение о России. И нам в нашем фильме важно было не осудить или вынести приговор; для нас важно было показать персонаж, у которого есть конфликты и противоречия, и то, как он пытается их решить. Это очень опасно — играть сверхчеловека или героя: зрители сразу дистанцируются от него, перестают что-то чувствовать по отношению к нему. Что можно почувствовать по отношению к монументу?.. Нам как раз важно другое: чтобы зрители смогли идентифицировать себя с этим персонажем, поставить себя на его место; потому что в конечном итоге речь идет об их стране и их лидере. И я надеюсь, что зрители смогут найти себя в этом конфликте; буквально «узнать», разглядеть собственные противоречия — в его противоречиях. Так же как это пытался сделать я.

— Тут как раз культурный разрыв. Для части наших зрителей в принципе невозможно «идентифицировать себя с царем» — власть для них является чем-то сакральным, и примерять ее роль «на себя» считается кощунством. Между тем самые известные ваши театральные роли — это именно властители: Гамлет и Ричард III, в берлинском театре «Шаубюне». Кого вы играете в первую очередь — человека или царя? Или все вместе?..

— Мне кажется, царя в принципе невозможно играть — можно играть только человека. И точно так же, как Николай II постепенно вживался и принимал на себя роль царя, так и я вживался и принимал на себя роль Николая II. Власть — это нечто, что очень тяжело уловить и чем тяжело обладать. Мне кажется, что власть — это всегда отказ от себя, коннотации всегда негативные. Но для меня в этом образе намного важнее аспект ответственности. Мне кажется, та ответственность за страну, которую пришлось взять на себя Николаю II,— ее вообще не под силу нести одному человеку. И вот это ощущение, что ему нужно выполнить задачу, которая ему не под силу,— это центральный конфликт в фильме. И это сможет почувствовать, понять каждый. И есть еще один аспект: обладание властью делает тебя как раз более чувствительным, обостряет и усиливает чувства. Если же власть окончательно лишает тебя рефлексии, это приводит к тупости.