Красно-белый маршрут
В истории Гражданской войны в России май 1918-го занимает особое место. Вспыхнувший тогда в Челябинске мятеж Чехословацкого корпуса буквально за пару месяцев «поджег» всю страну, перекинувшись на Поволжье, Урал, Сибирь и Дальний Восток. Едва созданные части Красной армии столкновений с самой организованной на тот момент военной силой в России не выдерживали, «триумфальное шествие советской власти» на гигантских просторах рухнувшей империи было приостановлено штыками иностранных легионеров. На каком-то этапе сам исход «красно-белого» противостояния на одной шестой части суши зависел от того, за кого сыграют или не сыграют чешские дивизии, пробивавшиеся в эшелонах с запада на восток России по ключевым транспортным артериям. Откуда взялась эта «третья сила», что она натворила у нас и куда в итоге делась? «Огонек» присмотрелся к событиям столетней давности.
В телеграмме наркомвоенмора Льва Троцкого от 25 мая 1918 года и век спустя чувствуешь пульс истории. Ощутите: «Все советы по железной дороге обязаны под страхом тяжкой ответственности разоружить чехословаков. Каждый чехословак, который будет найден вооруженным на железнодорожных линиях, должен быть расстрелян на месте...»
Вот он, спусковой крючок: чехословацкие легионеры (так именовали добровольцев, готовых сражаться за Антанту, но державших в голове независимую Чехословакию.— «О») в одночасье превратились в белочехов и врагов новой власти. А в набиравшей силу Гражданской войне открылся растянувшийся на тысячу километров новый фронт.
Телеграмма Троцкого хорошо известна и часто цитируется. О реакции на нее противостоящей стороны известно меньше. Между тем чешская сторона восприняла шаг Троцкого как вероломство, ведь 6 марта 1918 года между большевиками и Национальным чехословацким советом был подписан Пензенский договор, которым легионерам гарантировался проезд через Сибирь до Владивостока и оттуда отправка во Францию. «Чехословаки продвигаются не как боевые единицы, а как группа свободных граждан, берущих с собой известное количество оружия для своей самозащиты от покушений со стороны контрреволюционеров… Совет народных комиссаров готов оказать им всякое содействие на территории России при условии их честной и искренней лояльности…» — указывалось в правительственном документе.
Что же произошло?
«Повелители Сибири»
Как нередко бывает, роковой поворот истории был задан случайно — незначительным, как поначалу казалось, «челябинским эпизодом». Дело было так.
14 мая навстречу эшелонам 3-го и 6-го стрелковых чехословацких полков, которые ехали на восток, двигались вагоны, заполненные военнопленными венграми, немцами и румынами. Правильнее будет сказать, правда, не ехали, а тащились (по воспоминаниям чехов, из сострадания легионеры даже делились на ходу табачком и припасами с пленными в теплушках). И вдруг из идущего в противоход чешскому составу вагона вылетает кусок металла (возможно, ножка от буржуйки) и серьезно ранит чеха Духачека. Этой искры хватило: рассвирепевшие чехословаки в поисках обидчика перехватывают и потрошат «инородный» состав, устраивают суд Линча. Власть в Челябинске (она была в это время в руках советов) реагирует согласно обстоятельствам: арестованы 10 зачинщиков…
Этот «камешек» и привел лавину в движение. 17 мая чехословаки освобождают товарищей и заодно захватывают город. Троцкий пытается надавить на командование взбунтовавшихся «союзников» через Антанту, но тщетно — события все дальше разводят Чехословацкий корпус с «комиссарской властью» (иногда до полной лютости): если в первые месяцы мятежа схваченных большевиков чехословаки «сортируют» (русских часто отпускают, зато влившихся в русскую революцию немцев и венгров поголовно расстреливают), то уже к осени все чаще и в разных местах ставят к стенке всех — без разбора.
Мятеж распространялся как пожар: 30 мая 1918 года чехословаки захватили Пензу и Сызрань, 8 июня — Самару, 23 июня — Уфу, 25 июля вошли в Екатеринбург (спустя всего неделю после расстрела царской семьи). 6 августа вместе с белыми частями взяли Казань, где в тот момент хранился золотой запас Российской империи. В течение лета 1918 года 40-тысячный Чехословацкий корпус берет под контроль Среднее Поволжье, юг Сибири, Северный Казахстан и даже северо-восток Китая (территорию вокруг Транссибирской железнодорожной магистрали). Сопротивляться им на окраинах бывшей империи, по сути, было тогда некому: после разгрома армии Центросибири (руководящего органа советской власти в Сибири и на Дальнем Востоке) другой организованной военной силы на обширных территориях в это время не существовало.
Понятно, что такой впечатляющий военный успех — фактор временный, поскольку имеющимися силами удержать ситуацию надолго легионеры не могли. Но время было особое — брошенная на чашу весов чешская «гирька» решала многое. Вот и получилось: от настроений и устремлений чужих для России людей (сведенных в полки и дивизии не существовавшего еще государства), зависела ее судьба.
«Временно русские»
Откуда же в революционной России взялось столько западных славян, чтобы создать армию, даже раньше державы? Считать надо с XIX века — в поисках лучшей доли в Российскую империю переселилось немало выходцев из обнищавшей Богемии. Покидая Австрийскую империю, они селились на Волыни и на Кавказе — проекту покровительствовали ученые мужи из близких ко двору славянофильских кружков Москвы и Петербурга. В итоге к началу Первой мировой чехословацкое землячество в Российской империи состояло из примерно 60 тысяч чехов и 2 тысяч словаков. В основном это были средние слои — торговцы, учителя, ремесленники, музыканты, художники, врачи, которые помнили о корнях, организуя общества имени Яна Амоса Коменского и Яна Гуса. Во вспыхнувшей мировой войне, столкнувшей Австро-Венгрию и Россию, этнические чехи увидели шанс на обретение своего государства. И устремились в ряды русской армии.
В декабре 1914-го Министерство внутренних дел утвердило устав Союза чешских обществ в России, в котором среди заявленных целей была и такая: создание «чешской дружины добровольцев». В феврале 1915-го на Первом съезде Союза чешских обществ было принято специальное решение на этот счет, а в марте Союз чешских обществ обратился в Совет министров Российской империи с новой просьбой — разрешить сформировать помимо дружины еще и «чешское войско» из военнопленных, счет которым шел на десятки тысяч (к слову, чехословацкие центры к тому времени действовали в ряде крупных городов Российской империи — помимо Петрограда и Москвы, в Киеве, Харькове, Баку). Царское командование формировать из «чехословаков» самостоятельные воинские подразделения опасалось, но добровольцы Чешской дружины, прекрасно владеющие чешским и немецким языками, активно использовались на фронте в качестве разведчиков. Действовали и в австрийском тылу, проникнув даже в кадры австрийского Генштаба.
Организационный «перелом», после которого чешские полки и дивизии на российских просторах стали реальным фактором, влияющим на развитие ситуации в стране, случился после Февральской революции. А за фантастическими превращениями малочисленных дружинников и многочисленных военнопленных в грозных легионеров стояла энергия и воля конкретного человека — Томаша Масарика.
Вождь
Обретению Чехословакией независимости и отделению ее от Габсбургской империи Томаш Гарриг Масарик (1850– 1937) подчинил всю свою жизнь. Ныне вполне солидные чешские исследования утверждают: все неспроста — он был не кем иным, как незаконнорожденным сыном императора Австро-Венгрии Франца Иосифа, который в 1849 году «оказался» в том же моравском городке, что и фрау Кропачек, будущая пани Масарик. Чтобы снять все сомнения, достаточно было бы одного теста ДНК сегодня, но правнучка чехословацкого президента наложила запрет — не нужно, мол, историю переписывать. А уже написанная, официальная, звучит так: кухарка Кропачек вышла замуж за кучера Масарика, сын Томаш родился через шесть месяцев после свадьбы…
Сын кухарки оказался человеком незаурядным: научил отца-кучера грамоте, окончил в Вене гимназию и университет, сделал карьеру в науке, удачно женился (его избранницей стала Шарлотте Гарриг, дочь богатого коммерсанта из старинной семьи французских гугенотов, перебравшихся в США, ее фамилию он взял как второе имя). Преуспел и в политике — в 1890-м присоединился к младочехам, с ходу избрался в австрийский рейхсрат.