«Читая, мы ищем себя»
Елена Чижова*, лауреат премии «Русский Букер» 2009 года, выпустила новый роман — «Город, написанный по памяти». «Огонек» спросил у нее, почему между народной памятью и официозом по-прежнему пролегает пропасть
Новый роман — это первый опыт абсолютно автобиографического высказывания?
— «Город...» — это подлинная история моей семьи. С поправкой на свойства человеческой памяти. И здесь нет ни одного вымышленного героя. Но этот роман — не традиционная семейная сага. Я не пережила революцию, войну, блокаду и в этом смысле могу полагаться только на чужую память, которая стала частью моей. Мы, живущие в XXI веке, на все эти события смотрим из настоящего времени. Но я не думаю, что нам следует смотреть на историю глазами родителей, бабушек и дедушек. Да это и невозможно. У нас другой исторический опыт. В отличие от них, мы знаем, чем все закончилось и к чему пришло.
— В центре повествования семейная история. Читатель слышит голоса прабабушки и матери, голос автора. Но нет голоса отца. Мужские образы не столь ярки, как женские.
писательница
— Я бы не сказала, что голоса отца нет. Он умер в 1992-м. О своей жизни рассказывал скупо. Видимо, не хотел врать, а правду говорить боялся. В 1990-х, когда главные страхи отступили, он изредка делился своими воспоминаниями, вовсе не парадными. При слове «война» отец всегда мрачнел. Но действительно, по сравнению с женскими голосами в нашей семье голоса мужчин звучали тише. Войны, блокада — мужчины и мальчики погибали. В советском XX веке так было во многих семьях.
— Мотив молчания один из ключевых в книге: блокаду и войну ваши мать и прабабушка вспоминали, обмениваясь обрывками фраз. В 1960‑х, пишете вы, на «уроки патриотизма» к вам в школу приходили ветераны, но их рассказы о войне вызывали у школьников чувство протеста. Почему?
— Видимо, потому, что эти рассказы имели мало общего с образами войны и блокады, которые сложились у нас, детей и внуков фронтовиков и блокадников. Мы чувствовали в этом дистиллированную правду — далекую от подлинной жизни.