Общество | Подоплека
«Кого-то пугают всемогущие спецслужбы, а кого-то — коррупция, воровство»
Информация об очередном проекте реформирования российских спецслужб и возможном слиянии разных на сегодня ведомств в новую структуру вызвала оживленные дискуссии на прошлой неделе. У этого проекта, впрочем, сегодня примерно такие же перспективы, как и у идеи 25-летней давности слить МВД и КГБ. О том, что было четверть века назад, «Огоньку» рассказал первый и последний глава КГБ РСФСР Виктор Иваненко
– Виктор Валентинович, когда-то вы были против слияния КГБ и МВД…
— Я и сейчас против нового объединения силовых структур! Комментировать слухи — дело неблагодарное, но возник информационный повод, значит, у авторов идеи есть желание получить реакцию. Я — против создания такой мегаструктуры, потому что и в деятельности спецслужб, и в работе органов охраны правопорядка нужна конкуренция. Даже когда первому лицу поступает информация, важно, чтобы она шла из разных источников. А один «кулак», «фильтр» не на пользу стране. Да и всякая реформа не на пользу спецслужбам, так как становится для их сотрудников настоящим «хождением по мукам», а результат всех мучений — нулевой. И понятно почему: целью реформы является не реорганизация спецслужб, а решение кадрового вопроса — поставить во главе ее преданного человека. Так что важнейшее — ответ на вопросы: кто этот человек и какие группы влияния он представляет?
— Вернемся к истокам... Зачем 25 лет назад ликвидировали КГБ СССР?
— Всех напугал путч августа 1991 года. Владимир Александрович Крючков — мой бывший начальник — оказался, как тогда говорили, «мотором ГКЧП». Вот и появилось желание разделить могучую структуру. Начали с 9-го Управления КГБ, занимавшегося охраной первых лиц: считалось недопустимым, чтобы эта структура контролировала Ельцина. Так при Борисе Николаевиче возникла служба охраны, подчинявшаяся ему лично, а не какому-то генералу Плеханову (бывший глава 9-го Управления КГБ.— «О»). Вслед за этим отделили Службу внешней разведки (СВР)... На первый взгляд без особых проблем, но в системе КГБ при этом осталась разведка с территории, которой было необходимо взаимодействие с внешней разведкой.
— Получается, реформа делалась сверху?
— Тут встретились два потока — и сверху, и снизу. Чекисты тоже искали выход: их напугали события в Восточной Европе и то, как их коллеги из ГДР, Чехии и т.д. оказывались на улице, как там шла люстрация (было ощущение, что в России все идет к тому же). Мы такую возможность обсуждали, например, с Галиной Старовойтовой, она была сторонником проведения люстрации. К необходимости такой меры склонялся и Егор Гайдар, и его окружение. Я их спрашивал: где найти замену профессионалам? Вот пришел к нам тогда Евгений Савостьянов, экс-замглавы —начальник управления КГБ, АФБ, МБР, ФСК по г. Москве и МО в 1991–1994 годах,— талантливый, сразу схвативший суть работы... Но таких вот Савостьяновых и сотни на всю Россию не наберется! Приезжал ко мне в те годы министр госбезопасности Чехии — сам бывший журналист, которого в это кресло переместили прямо от письменного стола... Начал мне советовать, как надо отделять следствие от спецслужб, а политический сыск ликвидировать. Я поинтересовался: а кто будет бороться с терроризмом в этом случае? Это ведь через политический сыск делается: через изучение настроений людей, процессов во враждебных средах и организациях. В общем, я был категорически против люстрации. Считал, что работникам спецслужб нужны законы и целеполагание. Ведь крайне важно было, чтобы они почувствовали, что их деятельность нужна и законна, но контролируется не только властью, но и обществом и парламентом. Сейчас общественные советы воссоздали, но общество их не слышит и не видит.
«Крючков был одним из тех, кто искренне верил в то, что все зло — от внешних врагов и агентов влияния. Я же до путча занимался проблемами экономической безопасности и видел, что экономические процессы в СССР куда опаснее любых происков»
— А как тогда?
— Была создана специальная парламентская комиссия по расследованию деятельности КГБ во время ГКЧП, работал комитет по вопросам обороны и безопасности Верховного совета (ВС), который возглавлял Сергей Степашин... С последним я познакомился за год до этого, когда он возглавлял парламентский комитет, а я был замначальника Инспекторского управления КГБ и меня часто посылали на круглые столы в ВС. После одного из них осенью 1990 года депутаты, в числе которых был и Степашин, обсуждали со мной идею создания российского органа госбезопасности. Крючков ее тогда поддержал: для него это тоже был шанс подстроиться. И 5 мая 1991 года он и Ельцин подписали протокол об образовании КГБ РСФСР. Меня назначили и.о. председателя нового ведомства со штатом в 13 человек, который потом увеличили до 20, но информацией, которой обещали делиться, так и не поделились. Так вот, осенью 1991-го в ВС РСФСР помимо перечисленных структур работала еще и комиссия по назначениям в силовые структуры под руководством Владимира Варова, главы комитета по законодательству ВС,— питерского юриста, одного из авторов департизации армии и спецслужб...
— Он вмешивался в назначения?
— Еще как! Я в эту комиссию регулярно предоставлял справки-объективки на своих сотрудников. Хотел я, например, назначить Валентина Соболева начальником томского управления КГБ, а Варов мне и говорит: «Он был секретарем парткома КГБ СССР, и мы его не пропустим!» Пришлось доказывать, что Соболев — профессионал, что он нужен для пользы дела. Тогда в таких вот спорах решались судьбы. Иная, чем сейчас, была и роль губернаторов... Помню звонок от Бориса Немцова, тогдашнего губернатора Нижнего Новгорода: «Почему ты ко мне такого-то назначаешь?» Я терпеливо объяснял, что знаю этого человека как хорошего профессионала, который будет делу полезен. Поговорили, Немцов успокоился...
— А как отреагировал Собчак?
— С ним целая песня: Собчак (с июня 1991 года — мэр Ленинграда — Санкт-Петербурга.— «О») ультимативно потребовал сменить все старое руководство пи‑ терского ГБ. Мы сменили. Анатолий Алексеевич Курков — уважаемый профессионал, но его время ушло... Мы приехали, объявили ему и его людям всё, они безропотно написали рапорта. Тут же встал вопрос, а кого на смену? Началась, как водится, борьба групп влияния. Звонил мне тогда помощник Собчака: «Назначайте Александра Григорьева!» Я Сашу знал хорошо и давно, но была проблема — он был прикомандирован к епархии РПЦ и на тот момент имел сан. Пришлось идти к Ельцину, он, естественно, кандидатуру не поддержал: на фоне скандалов вокруг разоблачения связей РПЦ с КГБ такое назначение было бы воспринято в штыки многими. Кстати, Григорьев все же возглавил питерскую ГБ, но уже в 1994‑м... А в 1991-м там сел Степашин: по моей просьбе он поговорил с Собчаком, понравился и был взят в город на Неве.
— А что сталось с материалами возглавляемой Степашиным комиссии, расследовавшей деятельность КГБ СССР?
— Наверное, хранятся в президентском архиве. Тогда они были частично опубликованы (в комиссию входило несколько журналистов), сам Степашин много интервью на эту тему дал. Я принимал в ее работе участие только для того, чтобы перезапустить систему...
— Перезапустить или ликвидировать?
— Перезапустить, создать российские спецслужбы. Ликвидация КГБ — это по части Бакатина (последний глава КГБ СССР.— «О»). Как он объявил в первый день своего прихода на Лубянку: «Я пришел, чтобы разрушить КГБ». Так и сделал. Начал с раздачи имущества — дома отдыха, санатории... А продолжил сдачей партнеров... Зачем он отдал американцам схемы подслушивающей аппаратуры в посольстве США в Москве? Ведь это был чисто популистский шаг, пусть и получивший одобрение у Горбачева и Ельцина, но крайне вредный по последствиям. Нами тогда была применена новая технология: «жучки» ставились в кирпичи, которые поставляли компании, которым американцы доверяли. Благодаря Бакатину не просто сдали схемы, но и подставили фирмы и людей.