Россия и мир | Тема номера
Вахтовый суверенитет
Курильский остров Матуа, о котором шла речь в предыдущем материале этого номера, был впервые нанесен на карту российской экспедицией Шпанберга еще при Анне Иоанновне — в 1740 году. В елизаветинские времена русский флаг пришел на Аляску. Потом наступила славная екатерининская эпоха, когда мощь страны умножалась победами и приобретениями, А самодержица шутливо говорила: «Я не знаю другого способа защитить границы империи, кроме того, чтобы их расширить». Расширяли как могли и после Екатерины, пусть даже с переменным успехом: Аляску вовсе продали, те же Курилы 70 лет были японскими, пока опять не стали нашими. После возвращения в «лоно», кстати, прошли уже другие 70 лет. Что изменилось? Да по большому счету ничего: гражданское население там не приживается, военный персонал растет и убывает по приказу. Об освоении территорий системно не думали ни при императрицах, ни позже: главное — удержать. Причем удержать именно территории, богатые сырьем и стратегическим положением, а не людей, которые на них живут. В итоге на гигантских дальневосточных просторах сложился какой-то особый сорт суверенитета — вахтовый. Оазисы обустроенной инфраструктуры, вроде процветающих Якутска, Хабаровска, Владивостока, Благовещенска ИЛИ Южно-Сахалинска, Убогость и запущенность окрестных пространств только подчеркивают. как это выглядит и можно ли что-то поправить, выяснял «Огонек»
Шанс увидеть, как этот феномен выглядит в реалиях и как работает, представился сам собой: слетать на овеянный легендами курильский Матуа, на котором вот уже месяц как развернута совместная экспедиция Минобороны и Русского географического общества,— от этого предложения невозможно было отказаться.
Удивительно бессмысленной была эта командировка, но уникально насыщенным впечатлениями оказался маршрут: Москва — Екатеринбург — Новосибирск — Улан-Удэ — Чита — Хабаровск — Сахалин — Итуруп. Дальше должен был быть Матуа, но остров не принял — погода не дала. Отчаяние и обиду описать трудно — после почти 20 часов лета и семи пересадок упереться в облака и ветер. Вертолетчики готовы были лететь — привыкли, но прогноз на трое ближайших суток был такой: окно над Матуа может закрыться в любой момент, пока машина туда летит, а окно над Итурупом — в любой момент после старта с него. Короче, перспектива: улететь и не иметь возможности ни сесть там, ни вернуться назад. Получалось как в песне: «и на Тихом океане свой закончили поход». Географически именно так это и выглядело: полоска Итурупа тянется с юга на север, слева Охотское море, справа Тихий океан. И именно оттуда плотную облачную вату гнал на взлетную полосу жесткий ветер в сопровождении неприятного природного явления, именуемого горизонтальный дождь. «Хотели Курилы? Получите»,— прокомментировал оперативный дежурный, выпроваживая посторонних с аэродромной бетонки…
Чем дальше от комфортной столицы и обжитых региональных центров, тем больше запустения вокруг и меньше признаков цивилизации
Цивилизация по убывающей
«От машины не отходим, держимся кучно: в траве клещи, в кустах медведи»,— довел прибывшим, но не убывшим местные вводные усталый и мокрый подполковник на Итурупе. И это прозвучало как финальный аккорд путешествия, начавшегося за семь пересадок до этого в аэропорту Чкаловский в Москве. Этот маршрут на военном «челноке» — дивный опыт спуска по спирали цивилизации по мере удаления от центра к окраинам державы. После этих заметок, боюсь, у меня уже не будет возможности когда-нибудь его повторить. Но удержаться от некоторых ярких деталей просто не могу.
Старт поездки, а/п Чкаловский. Именно здесь в гарнизонном магазине помимо маек с Путиным и Шойгу можно купить снежскую воду с кислородом, инструкция которой сообщает: «Содержит краситель, который может оказывать отрицательное влияние на активность и внимание детей». Начальство — не дети. Ему тут недавно построили новый терминал — с иголочки. Но нас собирают в тылу, возле одноэтажной комендатуры. Картонка с загадочным текстом: «Армия России. Мужество в награду». «Простите, где тут можно руки помыть?» — «Чего помыть? Тут ничего не моют, покиньте помещение…» День отъезда счастливо совпал с объявленной поутру высшим командованием внезапной проверкой. Вылет нашей маршрутки по этому поводу постоянно сдвигается — пропускаем больших командиров. С нами тоже летит один такой — генерал-лейтенант. Насколько он крут, мы узнаем через три пересадки, когда в спецдомик с едой и водой посреди башкирской степи перестанут пускать людей младше полковника.