Неделя | Смысл
Кто аппарат, у того и сила
Революции начинаются с праздника, а заканчиваются разочарованием обманутых в своих ожиданиях революционеров. Выходят на площадь и ложатся под танки одни. Власть, должности и богатство достаются другим
Через несколько дней после августовского путча я пришел на Старую площадь. Там было пустынно — ни одного человека. Двери распущенного ЦК КПСС заперты. Оконные стекла уже успели покрыться пылью. Незабываемое зрелище. В советской системе это был центр власти. Но сама система перестала существовать. И общество — вне зависимости от политических взглядов — радовалось счастливому избавлению от надоевшей и опротивевшей всем власти. Революция! А революция — это народная стихия, которая вовлекает в этот водоворот и тех, кто вовсе и не собирался ничего свергать.
Сколько раз потом будут удивляться: куда делись все те, кто участвовал тогда в митингах, демонстрациях, кто требовал перемен? Ведь это были сотни тысяч людей, если не миллионы… А за демократическую платформу на выборах с каждым годом голосует все меньше и меньше. Разочаровались в демократии? Точнее будет сказать, что среди тех, кто провожал в последний путь советскую власть, демократически мыслящих было совсем немного. Что же праздновали остальные?
Исчезла советская власть, исчезло все — ЦК, обкомы, горкомы, райкомы! В те дни начальники вели себя необычно — предупредительно, даже заискивающе. Такого не было ни до, ни после. Они боялись! Потеряли свои кресла все вожди и хозяева жизни, которые столько лет командовали народом. Еще вчера они были хозяевами страны, а сегодня — никто и ничто! А это же и есть настоящий праздник: увидеть крушение тех, кто помыкал тобой...
Фото: Валерий Щеколдин / фотоархив журнала «Огонек»
Власть меньшинства
1991 год поставил немногочисленное демократическое крыло в положение победившей стороны. Абсолютное меньшинство вдруг оказалось властью. Узкий круг молодых политиков и экономистов принял на себя управление страной, не имея для этого ни механизма, ни практической программы. Они намеревались вести долгую борьбу в роли оппозиции, что позволило бы им подготовиться к новой роли. Но путчисты-неудачники спровоцировали революцию, которая очистила политическое пространство.
— У нас не было плана реформ,— говорит Геннадий Бурбулис, который был тогда ближайшим соратником президента России Ельцина,— мы не были готовы к таким форсированным сверхответственным решениям и действиям. Нам не позволили эволюционно находить ответы на исторические вызовы.
В декабре 1991 года президент России Ельцин унаследовал не только кремлевский кабинет своего поверженного соперника президента СССР Горбачева, но и весь груз нерешенных проблем. Тяжелейшее положение в экономике. Магазины опустели. Настроение мрачное. Запас терпения у людей, казалось, исчерпан. Они больше не желали слышать обещаний. Ельцин должен был действовать, и действовать немедленно.
«Желающих в это время прийти работать в правительство было мало,— вспоминал Егор Гайдар.— Многие из тех, кого я тогда приглашал, звал, уговаривал, отказывались. Характерен первый анекдот про наше правительство. Звучал он так: новое правительство как картошка: либо зимой съедят, либо весной посадят».
Почему президент поручил реформировать экономику страны Егору Гайдару? Конечно, на Ельцина действовала магия знаменитой фамилии. Ему приятно было видеть рядом с собой внука Аркадия Гайдара. Но Борис Николаевич не настолько сентиментальный человек, чтобы подчинять кадровые решения велению души. Он почувствовал в Егоре Тимуровиче то, что другим открылось значительно позже,— твердость, упорство и умение добиваться поставленной цели.
2 января 1992 года цены были освобождены на все, кроме хлеба, молока, спиртного, коммунальных услуг, транспорта, нефти, газа и электричества. Ограничения на импорт отменили, и это позволило наполнить магазины. 29 января президент подписал указ «О свободе торговли», отменивший государственную монополию на торговлю, и это окончательно покончило с дефицитом товаров. Но страна, увидев ценники, охнула.