Name | Режиссер | Director
Франсуа Озон
19 октября выходит эротический триллер «Двуличный любовник». Перед премьерой режиссер рассказал нам об отношениях с собственным бессознательным, чувстве пустоты и раздвоении личности
Сюжет таков: двадцатипятилетняя Хлое (Марин Вакт) приходит на прием к психоаналитику Полю, они влюбляются друг в друга, женятся, а потом оказывается, что у мужа есть брат-близнец Луи. Супруг о нем почему-то никогда не говорил, и что более странно — он тоже психотерапевт. Движимая желанием разобраться в тайнах Поля, Хлое инкогнито становится пациенткой Луи (обоих братьев играет Жереми Ренье). Сны, эротика, страдания — все составляющие мира Озона на месте. В «Двуличном любовнике» режиссер верен себе.
Во всех ваших фильмах много секса. А какая у него роль в «Двуличном любовнике»?
Мне было интересно поиграть с темами подчинения и доминирования и посмотреть на секс глазами женщины. В фильме есть сцена, где мужчина находится полностью во власти жены, он абсолютно не контролирует ситуацию, а это редко можно увидеть в кино. Я знаю, что женщин этот эпизод очень возбуждает, а вот мужчины чувствуют себя предельно некомфортно.
Когда я снимаю эротические сцены, то стараюсь учитывать пожелания актеров, а они, конечно, не жаждут делать по десять дублей (смеется). Так что моя задача — четко объяснить, что нужно. Это как с каскадерами: если все понятно, то съемки проходят быстро и без травм.
Одна из первых сцен «Двуличного любовника» — сеанс психоанализа. В России до сих пор считается, что к аналитикам ходят только «больные» и что вообще от «мозгоправов» ничего хорошего не жди. Во Франции же очень мощная психоаналитическая школа. Как вы объясняете эту разницу?
Основной вопрос — верим ли мы в существование бессознательного, с которым работает психоанализ. Во Франции очень модно говорить, что ты ходишь на терапию. Часто можно услышать: «Извини, сегодня не могу встретиться — у меня сеанс». Это напоминает фильмы Вуди Аллена (смеется). Но я верю, что люди ходят к терапевту не из снобизма, а потому, что они страдают и им нужна помощь. Всегда полезно поговорить с кем-то, да и сам факт того, что ты платишь, чтобы тебя выслушали, позволяет многое понять о себе. Денежные отношения обязывают прийти к результату.
Я хотел показать хорошего психоаналитика Поля, человека, который помогает тем, кто страдает. Он понимает, что влюбился в пациентку, — я говорил со специалистами, и они рассказали о том, что такое нередко случается, — но находит в себе силы признаться ей в своих чувствах и сказать, что им нужно прекратить лечение.
А что насчет вашего бессознательного?
Знаете, у всех художников особые отношения со своим внутренним миром (смеется). Порой я просыпаюсь после очень эмоционального сна и понимаю, что его нужно экранизировать. Думаю, так не только у меня: все режиссеры визуализируют образы бессознательного. Вообще в жизни много непостижимого, и это нужно принять. Иногда я не понимаю, почему хочу что-то сделать. Например, на съемках я спонтанно снимаю сцену и только позже осознаю, что она была отголоском моих неосознанных переживаний.
В фильме много сцен, где непонятно, реально ли происходящее или это фантазии главной героини. А где для вас проходит граница между реальностью и иллюзией?
Я не провожу границ между ними. Иллюзии многое говорят о реальности, о состоянии мира — так же как и ложь, и секреты. Мой предыдущий фильм, «Франц», был как раз об этом (главные герои — немка и француз — влюбляются друг в друга после Первой мировой войны, но им приходится скрывать свои чувства, да и у молодого человека есть от возлюбленной тайны. — Ред.).
Хлое говорит в какой-то момент, что ощущает внутри пустоту. Вам это знакомо?
Нет, я в этом смысле полная противоположность своей героини. Я чувствую, что переполнен идеями и образами, мне столько всего хочется снять, и я много работаю. Так что об ощущении пустоты я только мечтаю.