Психология революций: когда наступает точка кипения
«Скука – единственная причина революций», – говорил английский писатель Уильям Ралф Индж. Но знаменитый священнослужитель иронизировал, ведь причины государственных переворотов сложнее и тоньше. Попробуем в них разобраться.
Мятежный дух принято объяснять экономическими и политическими причинами, игнорируя сам дух – людскую психологию. Любая революция, впрочем, это сочетание разных ингредиентов. Так, марксистский «локомотив истории» состоит из каши.
«Секс-политики» и социальные импотенты
Что общего у государственного переворота и сферой сексуального? «Все», – отвечал австрийский и американский психолог, ученик Фрейда и основатель так называемой органической терапии Вильгельм Райх. Политическая революция не может победить, если не сопровождается соответствующим изменением морали – сексуальной революцией, считал он.
В чем-то Райх был прав. Многие государственные перевороты XX века так или иначе приправлялось чем-то эдаким. Вспомнить хотя бы 1917 год с его лозунгами про «общность жен» и «стакан воды». Потом, правда, маятник качнулся в другую сторону – и уже в 1930-е вдруг выяснилось, что в «стране самых счастливых рабочих» «секса нет».
И лишь во времена перестройки – очередного переворота в системе – все поняли, что есть, да еще какой. Сексуальная революция в России вновь расцвела буйным цветом, который начинает понемногу увядать только сегодня.
Известный американский журналист, эссеист и сатирик Хенри Менкен называл революцию «сексом политики», американский же социолог Нил Смелзер, напротив, считал, что государственные перевороты – дело рук «социальных импотентов», которые не смогли реализовать себя в социуме.
Прав, пожалуй, и тот и другой. Тот, кому с трудом удается найти себе применение в жизни, как правило, этой жизнью и не доволен, а еще редко склонен искать причины в себе – куда чаще в государственном строе. И иногда это вполне обоснованно. Ведь одним из факторов той же Февральской революции 1917 года был острый экономический кризис, поразивший ведущие отрасли промышленности и приведший к упадку сельского хозяйства страны.
Но при чем тут сексуальные позывы? Все просто: внутренняя свобода часто не имеет ограничений. Если «сорвало крышку» с закипающего котла, то по всем фронтам – и в социальном, и в духовном, и в телесном. Недаром политические перевороты – время ужасных преступлений и мародерств: внешние запреты срывает вместе с запретами внутренними, и начинается... свобода. Точнее, крайнее ее проявление – анархия.
Бессмысленный и беспощадный
Но сексуальное раскрепощение – лишь спутник ментального. Основатель социальной психологии Гюстав Лебон, а вслед за ним и отец психоанализа Зигмунд Фрейд считали революции результатом проявления скрытой человеческой агрессии, причем весьма иррациональной. Именно так, по мнению Фрейда, ведет себя большое скопление людей – толпа.
Когда вполне разумные индивиды собираются вместе, они начинают вести себя совсем не так, как каждый вел бы себя в одиночестве. Это особенность нашей природы. Толпа раскрепощает, осознание принадлежности к ней позволяет каждому члену чувствовать себя могущественнее, чем он есть (ведь масса народа – это всегда сила), в результате снимаются многие внутренние запреты, нарушаются границы дозволенного.
Но самое страшное, что действия толпы редко имеют какой-то рациональный смысл: масса «думает» и действует неразумно. Так что, когда Пушкин говорил о «бессмысленном и беспощадном русском бунте», он был прав. Но не вполне – «бессмыслен и беспощаден» любой бунт, не только русский. По мнению Фрейда, это попросту особенность человеческой психики, которая в условиях нахождения в толпе словно деградирует до предыдущей стадии развития – более дикой и звериной (не у всех, но у большинства). Вспомните, к примеру, как ведут себя болельщики, когда возвращаются с матча и крушат все на своем пути. Причем это даже не зависит от того, выиграла их сборная или проиграла.