Учительница-первая
Этот рассказ занял первое место на конкурсе «Новая Фантастика 2018». Конкурс организовали в 2017 году сообщества «Настоящий писатель» и «Бумажный слон», чтобы искать таланты среди начинающих авторов. Десять лучших рассказов — включая, конечно же, и этот — вошли в печатный сборник, изданный совместно с «Рипол-классик».
Вера сидела за партой, уткнувшись взглядом в собственные руки — скованные наручниками, как и у всех остальных в классе. Оформители постарались на славу — класс выглядел точь-в-точь как настоящий: стройные ряды парт, стулья с жёсткими спинками и железными ножками, похожими на куриные лапы. Они позаботились даже о книжном шкафе с неизбежными фикусами и фиалками на нём. Кое-что, впрочем, бросалась в глаза: в этом классе не было ни одного окна. Электрический свет длинных ламп (одна нервозно мигала, видимо, для создания ещё большей реалистичности) утомлял. Над доской сурово посматривали вниз из своих рам Горький и Толстой. От их насупленных бровей поддержки ждать не приходилось, и Вера перевела взгляд на портрет Пушкина авторства Кипренского. Поэт глядел с сочувствием, и Вера почувствовала, что узел страха где-то в животе чуть ослаб.
Она осторожно перевела взгляд на соседку. Это была женщина лет шестидесяти — вдвое старше Веры. На обширной груди, туго обтянутой твидовым пиджаком, посверкивала маленькая брошка в виде пчелы. Прямо под пчелой красовался бейдж, на котором было напечатано: «Учительница-Вторая». Строчкой ниже вилась непонятная кудрявая вязь. Пальцы женщины, унизанные старомодными перстнями с эмалированными цветочками, сильно дрожали, и Вера заметила, как по обильно нарумяненной щеке скатилась одинокая слезинка. При виде кого-то, кому было ещё хуже, чем ей самой, Вера переставала бояться: все её силы автоматически оказывались брошены на то, чтобы утешить другого. Время от времени она размышляла, могла ли она гордиться этим своим свойством или оно было лишь плодом проф-деформации, но теперь это не имело значения. В любом случае, сейчас она ничем не могла помочь.
Вера снова уткнулась взглядом в руки, стараясь держать спину прямо и не дрожать. Пошевелила пальцами. Наручники, похожие на пластиковые полые обручи, охватившие её запястья, не были слишком тугими, но руки в них всё равно затекали. Интересно, сумела бы она освободиться, если бы у неё было время? На обручах не было видно не то что замочков, даже мест соединения. Как будто они выросли вокруг её запястий, пока она была без сознания, или всегда были на ней.
Дверь беззвучно открылась, и Вера вздрогнула. Вошедшая выглядела как самая обычная женщина, хотя её серебристый комбинезон с множеством заклёпок сильно дисгармонировал с партами и фикусами. Чёрные волосы были уложены в высокую замысловатую причёску, но моложавое лицо было накрашено неожиданно неумело. Лучезарно улыбнувшись, женщина с преувеличенной радостью всплеснула пухлыми руками:
— Здравствуйте, здравствуйте, многоуважаемые коллеги! Меня зовут Кади, и я рада приветствовать вас в экспериментальной школе «Контакт-1»! Уверена, мои товарищи уже рассказали вам о благородной цели, которая собрала нас всех вместе в этих стенах. Не сомневаюсь, вы просто счастливы стать частью нашей дружной школьной семьи. Это большая честь — поучаствовать в подготовке учеников к тому, что им предстоит. Они стоят на пороге великих открытий, которые навсегда изменят ход истории! Мы все с трепетом следим за их подготовкой к миссии, — женщина, назвавшаяся Кади, ухмыльнулась, напомнив Вере жирного крокодила, только что плотно закусившего зазевавшейся буйволицей. — Однако, к нашему величайшему сожалению, успешная реализация проекта оказалась невозможной без вашей помощи. Поэтому — и только поэтому — мы были вынуждены оторвать вас от привычной жизни, от повседневных обязанностей и доставить сюда. Можем быть, некоторые недовольны этим поворотом событий, — Кади зыркнула в сторону Вериной соседки, — но я от всей души советую вам поскорее осознать, как вам повезло.
Соседка Веры тяжело дышала, и Вера с беспокойством подумала, не начинается ли у неё приступ астмы.
— Если вы успешно выполните возложенную на вас задачу, — Кади улыбнулась широко, как маньяк, под видом клоуна пробравшийся на детский утренник, — поверьте мне, вы будете вознаграждены.
— Что с нашими семьями? — спросил дрожащий мужской голос откуда-то с галёрки, и Вера с трудом подавила желание обернуться. — Им сообщили, где мы? Они знают?
— Вам совершенно не об этом сейчас стоит беспокоиться, — улыбка Кади стала ещё шире. — Они не в курсе, это правда. Но скоро у них — у всех — появятся проблемы посерьёзнее. Зато, если вы преуспеете, — её голос сочился мёдом, — они окажутся вознаграждены, как и вы. Даём слово. Те, кто поможет нам, не пожалеют! Мы стоим на пороге нового мира — и в этом мире лучше быть нам другом, чем врагом.
— У меня ещё один вопрос, — мужчина с задних рядов не унимался. Кади благосклонно кивнула. — Что будет с теми из нас, кто не согласится?
— Их убьют, — просто ответила Кади с улыбкой, напомнившей Вере о директоре её собственной школы и его выступлениях на педагогических советах.
По классу пробежала едва заметная волна, хорошо знакомая Вере по собственному опыту объявления контрольных работ: вроде бы никто и не выражал ужаса в открытую, но не заметить его было просто невозможно.
— Если с этим разобрались, давайте перейдём к вашим назначениям, — Кади извлекла из кармана аккуратно сложенный листок. — Все, чей номер — первый, включая номера со штрихом, идут преподавать в группу «А». Вторые — в группу «Б». Третьи — «В». Группы поделены на классы, списки вам выдадут. Расписание ваших занятий — на стендах в коридоре. В составлении расписания нам пришлось поступиться соображениями реалистичности из-за нехватки времени. Вот почему каждому придётся заниматься со своей группой ежедневно, по несколько раз в день. Учебного года должно с лихвой хватить, чтобы освоить с учениками большую часть школьной программы и привить им знания о литературе, культуре, истории. Точные, естественные науки нам без надобности — заложить представления о них с лёгкостью удастся с помощью соответствующих пособий. Мы уже работаем над этим, и большая часть этой работы выполнена, и выполнена хорошо. Логическое мышление ваших воспитанников развито лучше вашего — вот почему это не составило никакого труда. Но гуманитарные предметы, — Кади тяжело вздохнула, и на какой-то абсурдный миг Вере показалось, что сейчас начнётся один из самых заурядных кухонных споров о предназначении физиков и лириков, — даются им хуже. Между тем для успешной реализации миссии они должны разбираться и в них тоже — в каком-то смысле для них это даже важнее, чем получить представления об основах физики, химии, математики или географии. Преподавайте так, как обычно, но помните: здесь мы стараемся создать плодотворную среду, погружение в которую изменит их сознание нужным нам образом. Вам придётся постараться, чтобы мы остались довольны результатом, но, поверьте, это того стоит. Вопросы?
Учителя подавленно молчали.
— Вот и замечательно! — Кади снова улыбнулась, и Вера почувствовала, как её начинает подташнивать от приторности этих улыбок. — В коридоре вы увидите двери с номерами — за ними находятся комнаты, в которых вы будете жить на протяжении учебного года. Их номера соответствуют тем, что написаны на ваших бейджах. В комнатах есть всё необходимое — душ, туалет, кровати... Есть вы будете в столовой — она справа от выхода из класса. На ваше счастье, нам не удалось воспроизвести пищу, которой у вас кормят учеников и учителей в столовых, поэтому питаться вы будете хорошо. Итак, классы, комнаты, столовая, комната отдыха — по левую руку от выхода. Всё это — разрешённое вам пространство. За попытку покинуть его наказание — смерть, — Кади посерьёзнела, и Вера заметила, что красная помада слегка размазалась у неё по зубам — словно кровь. — Уверена, что вопросов нет. Вы всё-таки наставники — а значит, должны быстро схватывать. Прошу вас к выходу — по одному, в порядке очереди. Мой коллега снимет с вас путы. После этого вы отправитесь в классы в соответствии с расписанием. Желаю удачи, коллеги, — Кади снова широко улыбнулась, — и помните, что педагогический состав нашей школы всегда готов поддержать новичков при появлении любых трудностей в работе!
Вера смотрела на свой класс настороженно, молча. Они смотрели в ответ — мальчики, все аккуратно причёсанные и подстриженные, в одинаковых серых костюмчиках, отглаженных до хруста, похожие на маленьких серьёзных взрослых. И все же они были очень похожи и на настоящих детей — рыжие и конопатые, белобрысые и голубоглазые, загорелые и чернявые, худые и вёрткие, толстые и степенные, бледные и краснощёкие. С ужасом она ощутила, что её охватывает знакомая лихорадка любопытства, как всегда при знакомстве с новым классом. Понравится ли она им? Кто из них будет убегать с её урока, чуть только раздастся звонок, а кто — бежать прямиком к её столу, чтобы задать вопрос, пожаловаться или просто поболтать? Кто даёт списывать, кто просит, а кто закладывает и тех, и других?
«Прекрати, — мысленно сказала она себе, крепко сжимая правой рукой запястье левой, чтобы успокоиться. — Они — другие. Они ненастоящие. Да, если тебе будет так легче, думай, что они — ненастоящие».
Переклички не было — на груди у каждого из учеников был вышит номер, и по номерам ей и следовало к ним обращаться. Вначале она не могла себя заставить назвать их Первым, Пятым или Восьмым — к этому ей ещё предстояло привыкнуть.
— Здравствуйте, ребята, — сказала она и не без удовольствия отметила, что её голос не дрожит. — Меня зовут Вера Михайловна. Я буду вашим учителем литературы в этом учебном году, — она запнулась. Чаще всего она начинала урок со знакомства — расспрашивала ребят, кто что любит читать, выясняла, кто и вовсе не любит иметь дело с книгой. Сейчас она не знала, как начать. Не знала, читали ли они хоть что-то — принято ли у них читать? Начать с пламенной речи о любви к книгам и обнаружить, что они не знают, что это такое? Да и настроения для пламенных речей не было — достаточно было вспомнить, что за дверью её ждёт охрана, готовая сопроводить её в туалет, если ей вдруг приспичит. Одной пока нельзя.
— Сегодня мы с вами поговорим о произведении, которое я иногда обсуждаю со своими учениками в младшей или средней школе... Это рассказ О.Генри, который называется «Дары волхвов». Перед вами лежат тексты с рассказом, — она настояла на бумажных носителях, и Кади, снисходительно улыбаясь, согласилась. — Давайте прочитаем его вслух, для начала — первый абзац, чтобы вместе...
Это было ужасное начало для урока, но на лучшее она сейчас не была способна.
Читать вслух — что может быть безобиднее? Вверх взлетела первая рука, и Вера обречённо кивнула.
Рыженький мальчишка с непослушным вихром и вышитой на груди двойкой вскочил по стойке «смирно» с выучкой хорошего солдата:
— Учительница-Первая, скажите, пожалуйста, что такое «волхвы»?
— Садись, пожалуйста, — Вера взяла ручку со стола и сжала её в руках, чтобы перестать заламывать пальцы (демонстрация бессилия). — Это хороший вопрос. Волхвы — это старое слово. Им обозначали людей, которые могли видеть будущее, творить волшебство. По сути, так называли волшебников, людей, которые обладали сверхъестественными способностями, необычными возможностями. Например, могли с помощью заклинаний поджигать предметы или заставлять их летать, лечить болезни с помощью трав, — она понимала, что в контексте рассказа им явно следовало бы дать иное толкование слова, но малодушно побоялась лезть в историю христианства.
В воздух взлетела следующая рука.
— Да, пожалуйста.
Девятый, толстенький мальчик с очень красными щеками, смотрел строго, как будто пытаясь поймать её на лжи:
— Учительница-Первая, скажите, пожалуйста, зачем нам читать вслух? Вы сомневаетесь, что мы умеем?
Быстро окинув взглядом сосредоточенный класс, она сразу же поняла, что в его вопросе не было ни капли издёвки — только искреннее желание узнать.
— Пожалуйста, называйте меня Вера Михайловна. Я не сомневаюсь в ваших навыках, но хочу, чтобы мы вместе послушали, как звучит текст. Хочу убедиться, что мы все познакомимся с ним одновременно — ведь все читают с разной скоростью. Итак, кто хочет начать читать?
Она боялась, что желающих не будет, но в воздух с готовностью поднялось сразу несколько рук. Вера кивнула рыженькому мальчишке, задавшему первый вопрос. Он читал чётко, старательно выговаривая все слова, но без малейшего выражения. Решив поощрить его рвение, она не стала ничего об этом говорить. Второй абзац достался тёмненькому мальчику с задней парты, похожему на цыгана, с вышитой на пиджаке семёркой. Его манера чтения была точно такой же, и Вера остановила его.
— Друзья, вы читаете очень хорошо, но почему бы не попробовать делать это... с большим чувством? Что думаете?
Десятки пар непонимающих глаз уставились на неё.
— Я имею в виду, что голосом можно показывать, что вы сопереживаете героям. Как вы думаете, что почувствовала Делла, поняв, что у неё нет денег для того, чтобы купить подарок любимому мужу? — класс молчал, и она продолжила говорить сама, постепенно воодушевляясь, ловя кураж, надеясь достучаться до них, как до самых обычных детей: — Вот представьте себе. Рождество. Светлый праздник — самый важный на свете. На этот праздник принято дарить подарки самым близким и любимым людям, своей семье. А у Деллы, которая так любит своего мужа, для него подарка нет. Как вы думаете, что она чувствует?
Молчание становилось гнетущим, и рыжий мальчик с вихром и вышитой двойкой на груди робко поднял руку.
— Да? — она радостно улыбнулась ему, пришедшему ей на выручку. — Как ты думаешь?
— Учительница-Первая, скажите, пожалуйста, что такое «семья»? Нет, вы не подумаете, мы знаем, как она образуется и из кого состоит... Только пока что не очень поняли, зачем она нужна. Вы не могли бы объяснить?
— Это полный бред, — Вера нервно ковырнула пюре в тарелке, словно именно оно было виновато во всех её бедах. — Как мы можем изучать с ними литературу, если им ровным счётом ничего не известно о нашем мире? Сегодня на уроке они спросили меня о том, что такое «семья». Я собиралась дать им завтра что-то из рассказов Чехова, но теперь не знаю даже, как разбирать «Колобка». Они не понимают, в чём разница между американской литературой и русской, что такое «волхвы» и «черепаховые гребни», чёрт, да они не понимают даже, что такое литература.