Нормандец, более великий, чем Вильгельм Завоеватель
Его прозвали Гвискар, ибо в лукавстве не могли сравниться с ним ни мудрый Цицерон, ни хитрый Улисс. Вильгельм из Апулии
Роберт Гвискар
Этот потомок викингов начинал как нищий наёмник и грабитель хуторов, а закончил как завоеватель Южной Италии и Сицилии. Он сжёг и разграбил Рим, дважды был отлучён от церкви лично папой и расколол христиан на католиков и православных. Его боялись и уважали императоры Востока и Запада. Он и сам пытался стать императором Византии. Роберт Гвискар — удивительный человек, который не мог примирить в себе две великие страсти: любовь к хаосу и жажду порядка.
Роберт Отвиль — настоящее имя человека, вошедшего в историю под прозвищем Гвискар (Guiscard). Означало оно «хитроумный» и так подходило этому лису в людском обличье, что закрепилось за ним до конца жизни.
Нашествие варваров на сытые земли
Роберт Отвиль родился в 1016 году в семье мелкого нормандского барона Танкреда Отвиля. Правитель этот был столь незначительным, что сыновей у него было больше, чем людей в дружине, — двенадцать против десяти, и удостоить детей землями он не мог при всём желании. Но им досталось кое-что другое — фантастическая воля к власти, амбициозность и нечеловеческая упёртость.
Путь династии Отвилей начался с того, что Танкред предложил сыновьям поискать счастья в Южной Италии. Лучшего совета нельзя было и представить. Особенно для шестого сына, Роберта, которому в наследство достались меч, щит и огромный рост папаши.
Тут стоит пояснить: Южная Италия XI века была чем-то вроде Нового Света в XVI веке. Эта земля, раздираемая войнами и бунтами, манила авантюристов со всей Европы.
Юг Аппенин принадлежал враждующим лангобардским графам и одряхлевшей Византии. К северу располагались папские земли, а Сицилия и вовсе была под властью арабов. Договоры нарушались, мир оборачивался войной всех против всех — настоящий дипломатический апокалипсис.
И тут на арену выходит новая сила — нормандцы. Потомки викингов, живущие на северо-западе Франции, однажды уже захватили себе земли силой и наглостью. Нормандия напоминала, что смелость и меч могут превратить безземельного воина в аристократа.
Впервые в Южной Италии они очутились как паломники к святым местам, но их тут же затянуло в водоворот гражданских войн. Находясь в гостях у князя небольшого государства Салерно, они столкнулись с немыслимой, по их мнению, картиной: на столицу напали сарацинские пираты, и жители покорно начали собирать дань, чтобы откупиться. Паломники напали на превосходящие силы пиратов и, к изумлению местных, перебили их.
Примерно в то же время нормандцы встретили бывшего лангобардского правителя Мелуса, который потерял свой феод в войнах с Византией. Вдохновлённый мужеством нормандцев, он пригласил их в Южную Италию как наёмников. Мелус обещал северянам щед-рую награду за освобождение страны от греков. Но блондины со взрывным характером, быстро убедившись в рыхлости здешних мужчин, понесли домой весть, что плодородный юг Италии только и ждёт, чтобы его захватили.
Как Гвискар начал путь в политику с грабежа монастырей
Вскоре нормандцы обзавелись в Италии собственными землями и базами. Пригласившие их лангобарды поняли, какую ошибку совершили: нормандцы грабили так, что сарацины на их фоне казались безобидными, и запросто меняли хозяев. Вскоре часть из них уже служила врагам лангобардов, византийцам. Часто на поле боя северяне дрались сразу за обе стороны. А менталитет вчерашних викингов позволял без стеснения жечь церкви и убивать монахов. Паломники вернулись ограбить святые места, где сами недавно молились.
Когда в 1046 году в Италии появился Роберт Гвискар, часть его буйных братьев уже неплохо устроилась в тёплом климате. Они беспардонно выгнали слабых феодалов с их собственных земель, и поток нормандских авантюристов постоянно пополнял население таких анклавов. Вторжение едва началось, но Южная Италия была обречена.
«Этот Роберт был нормандец по происхождению, незнатного рода и тиранического темперамента, наделённый лукавым и острым умом, храбрый в битве, искусный в умении отнимать богатство и собственность у магнатов и очень целеустремлённый, ибо он никогда не допускал, чтобы обстоятельства помешали ему исполнить своё желание.
Ростом он превосходил самых высоких людей, лицо его было румяное, волосы льняные, его глаза сверкали огнём; он был широк в плечах и в кости, плотного сложения там, где от природы это необходимо, и отточенно изящен там, где крепость сложения менее нужна. Этот человек был удивительно гармонично сложен с ног до головы...
Столь щедро одарённый фортуной, телесно и духовно, он от природы неукротим и не подчиняется никому на свете. Считается, что могучие натуры всегда таковы, даже если происхождение их не слишком благородно».
Так Роберта описывала в «Алексиаде» Анна Комнина, дочь императора Алексея I Комнина, который чудом спас Византию от армии Гвискара и , похоже, уважал этого врага. Но в 1046 году Роберт был лишь очередным голодранцем, приплывшим искать удачи на сытом юге. Он поступил на службу к своему сводному брату Дрого, который поручил ему охрану форта Скрибла — никому не нужной малярийной дыры.
Заскучавший Роберт занялся излюбленным делом нормандца — грабежом соседей. Именно в форте Скрибла он получил прозвище Гвискар, показав себя хитроумным и циничным. Так, он ограбил местный монастырь, используя старый викингский трюк — попросил отпеть павшего товарища и прошёл в обитель с отрядом воинов. Оружие, по правилам, они оставили снаружи, но «покойник» оказался живым и по сигналу выскочил из гроба, где было спрятаны мечи. Монахов перерезали, а их сокровища забрали.
Как нормандцы превратились из разбойников в аристократов
Хаос итальянской политики захватил и Святой Престол. Ни до, ни после папство не испытывало такого упадка, как в середине XI века. Чуть ли не каждый новый папа тут же обретал антипапу, с которым они воевали как обычные средневековые бароны, попутно отлучая друг друга от церкви.
Так продолжалось, пока на престол не взошёл Лев IX. Этот деятельный папа не избежал смуты, но провёл реформы, которые помогли церкви справиться с тёмными временами. Но он же стал причиной взлёта нормандцев и их самым неудачливым врагом. Северяне, разоряющие монастыри и грабящие паломников, — это одно, с этим Святой Престол ещё мог смириться. Но северяне, лезущие в политику и позарившиеся на владения папы, княжество Беневенто, — это уже слишком.
