Прощай, капитан
1. Раб
В круге, когда рычаг делает полный оборот, двадцать моих шагов. До того, как пружина вибродвигателя заведётся, целых сто оборотов. Начиная с середины этого пути идти всё труднее и труднее. Мышцы на прикованных к рычагу руках вздуваются буграми, пресс давно превратился в твёрдую сталь, а ноги отполировали металлический пол до блеска. Жар работы двигателя чувствуется даже через подошвы сандалий, и надсмотрщик время от времени включает систему охлаждения. Гигантские меха с рёвом проснувшегося зверя открывают шлюз. Пенистая вода заливает пол, остужая металл и даря обманчивое ощущение свободы. Через секунду железные створки вновь захлопываются, отрезая показавшийся океан. Нас обволакивает темнота ангара.
В руках Хмара светится фонарь из рыбьего пузыря, в котором ползают светляки. Наш надсмотрщик любит отрывать им крылья не меньше, чем скармливать кракенам рабов, мёртвых и умирающих, которые больше не могут вращать рычаг. С некоторых пор его улыбающаяся металлическая маска преследует меня в кошмарах.
После желанного щелчка, когда огромная пружина вибродвигателя заведена, объявляется перерыв, и нам приносят баланду. А потом всё начинается по новой. Двадцать шагов, сто оборотов, перерыв. Сто оборотов, две тысячи шагов, и холодная вода океана остужает ноги. К другому концу моей цепи прикован Мастер Ё. Он идёт так же сосредоточенно, зная, что от этого зависит наша жизнь. И ещё он обдумывает план побега.
Сегодня приходится тащить и Жёлтого — он упал после первого перерыва, и его тело скользит по полу на цепи. Лишний груз, который отцепят только после остановки. Новички приходят и уходят, а мы с Мастером Ё остаёмся. «Хочешь выжить, — сказал он мне, — держись старика». Хотя он совсем не старый, просто сухой и жилистый.
Сколько я уже на «Левиафане» — месяц, два? Наше существование давно потеряло деление на день и ночь. Остались только обороты, шаги и щелчки вибродвигателя.
«Уйти отсюда лишь два способа: или сквозь шлюз на пищу кракенам, или отпереть замок и скрыться в трюме. Второй вариант мне нравится больше», — говорил Мастер Ё, когда мы находились в бараке, а двигатель работал на паровом котле. Иногда, когда «Левиафану» требовалась скорость, котёл растапливали, тратя горючее. Топливом служили высушенные водоросли — я помню, как они приятно пахнут под солнцем, в них копошатся маленькие рачки, бегают в поисках воды. Хорошо сейчас собирателям водорослей: они наверху и видят солнце.
Цепь — тяжёлая, железная — сковывала нас и в бараке. Я свыкся с ней, словно пёс со своей привязью. За полуметровой обшивкой корабля плещется океан. Там — свобода. Или смерть — тут как кому повезёт. Если прислушаться, то можно услышать песни русалок. Ундина, что когда-то приплывала ко мне, не пела, она просто сидела и смотрела, как я ловил рыбу. Иногда помогала вытаскивать сети, иногда уединялась со мной в доме. А порой мы оставались на горячих от солнца досках: нам не от кого было скрываться. Над нами было лишь небо, солнце и чайки. Русалки — они как люди, только их кожа более холодная и гладкая, а глаза с вертикальными зрачками.
Я прикладывал ладонь к обшивке, звеня цепью. Мастер Ё ворочался: «Спи давай», но я вспоминал.
Моё селение называлось «Балтика» — по имени корабля, ставшего его центром. Когда-то жившие на нём люди еще искали землю, но в моё время паровой двигатель давно вышел из строя, его никто не ремонтировал, и корабль превратился в плавучий остров. Оброс домами на деревянных плотах. Стал прибежищем для многих охотников, собирателей водорослей и торговцев.
Мой дом стоял на самой окраине селения, где был виден горизонт и поутру поднималось солнце. От бездонной пучины меня отделял лишь бревенчатый пол, и по ночам, лёжа на матраце, набитом водорослями, я слушал океан. Водяное дерево привозили на парусных лодках торговцы из Саргасс. Один из них по наставлению Капитана — не знаю, сколько и чего Капитан ему обещал, никак собственную дочь в жёны — тайно добыл росток, но дерево не прижилось в наших краях, а тот торговец больше не возвращался.
«Ты не боишься кракенов?» — спрашивала Сюзи, когда приходила ко мне со своим рыжим котом на руках.
Она не ступала на мостик, ведущий к дому: приличной девушке нельзя приходить к мужчине до замужества.
«Нет, — отвечал я, — не боюсь».
Одного из них, правда, совсем молодого — не более трёх метров длиной, — я убил гарпуном. На груди до сих пор остались шрамы от его присосок и крючьев. Кракен обхватил меня щупальцами, когда я вытягивал сеть, и стащил в воду. А потом мы лежали на досках под солнцем: я, израненный, залитый кровью, и пронзённый гарпуном дохлый монстр. Просоленные куски его мяса долго сохли на солнце. Пищи хватило на всё время ураганов.
«Ты храбрый», — говорила Сюзи, тиская своего Рыжика.
Глаза кота напоминали глаза моей Ундины. Конечно, Сюзи тоже была красивой, но она не любила океан так сильно, как я. А с Ундиной мы любовались восходом и слушали ночные песни — она не боялась оставаться в доме одинокого мужчины.
А я не боялся кракенов. Но был ещё «Левиафан» — железный корабль, собирающий всё на своём пути. О нём с ужасом рассказывали торговцы древесиной, хотя оставалось загадкой, что в их историях было правдой, а что вымыслом. Говорили, что «Левиафан» — это не корабль, а целое скопление судов, соединённых щупальцами Великого Кре. Все корабли, попадающиеся ему на пути — парусные шлюпки торговцев с Саргасс, несуразные плоскодонные черепахи желтолицых, стальные дредноуты воинов с запада, — все без разбора становились его пленниками.
Однажды поздним вечером я увидел на горизонте зелёные вспышки. Они расцветали в воздухе падающими звёздами, словно фейерверки желтолицых.
— Кре, — сказала сидящая рядом со мной Ундина, указывая на них пальцем.
Когда я был маленьким, случился такой же зелёный звездопад. Тогда я нашёл упавшую звезду. Я смутно вспоминаю зелёный шар, качающийся на воде у моего дома, помню исходящее от него тепло. Что стало с ним? Мне кажется, что шар растворился в моих руках, слился с телом, но, возможно, это лишь плод воображения. Но говорят, что с тех пор я стал странным: предпочитал в одиночестве любоваться океаном вместо общения со сверстниками. Меня манила неизведанная даль. Я знал, что рано или поздно уйду туда, где восходит солнце и куда уплывают русалки перед временем ураганов.
Может быть, поэтому Капитан не разрешал Сюзи приходить ко мне.
Спустя неделю после новых зелёных вспышек возле селения появились посланцы Великого Кре — несколько стальных кораблей, в которых приплыли закованные в металл люди. Об их приближении рассказывали русалки, но я не убежал, как остальные мужчины. Они пытались спастись в глубине посёлка. Что стало с ними и с Сюзи, я не знаю, лишь несколько людей из моего селения оказались в одном со мной трюме в чреве «Левиафана». Меня схватили одним из первых. Наверное, я сам хотел быть рядом с Великим Кре.
«Глупо», — по-человечески пожала плечами Ундина.
Из Левиафана нельзя убежать.
— Смотри, — однажды сказал Мастер Ё.
Мы сидели в темноте барака, его жилистая рука нащупала мою и вложила в ладонь дёргающийся живой кусок металла. Я почувствовал уколы острых лап.
— Это сверчок, я поймал его неделю назад, — прошептал Мастер Ё.
Подобные дикие автоматоны обитают в трюме «Левиафана». Большие и маленькие, они скрываются в тёмных углах корабля и собирают металл, подчиняясь вложенным в их механические программаторы командам. По одним слухам, они воспроизводят сами себя, по другим — автоматонов до сих пор создаёт безумный механик. Иногда до нас доносились выстрелы драгунов, зачищавших трюмы от этой нечисти. Но «Левиафан» слишком велик, в лабиринтах его трюма много неизученных областей, в которых легко укрыться и где без следа пропадают закованные в сталь воины. Так сказал Мастер Ё. Но если хочешь сбежать — надо перебраться на крайние корабли и угнать один из них.
«Откуда ты знаешь?» — спрашивал я, но Мастер Ё лишь таинственно усмехался.
— Я изменил программатор сверчка, — одними губами произнёс он. — Теперь автоматон сможет открыть замок.
— Ты умеешь программировать?! — едва не вскрикнул я, но Мастер Ё закрыл мой рот рукой.
— Дождёмся удобного момента, — прошептал он. — Пойдёшь со мной?
Я отчаянно, словно боясь, что Мастер Ё передумает, закивал.
Но всё произошло совсем не так, как мы планировали. Незадолго до перерыва раздался глухой удар, пол вздрогнул, тело Жёлтого приподнялось, словно пленённый торговец с востока был всё ещё жив. Обшивка под ним вспучилась, разорвалась, из дыры вырвались клубы пара и высунулась большая металлическая клешня.
Хмар подскочил, замахиваясь мечом, но дикий автоматон ударил первым, и надсмотрщик отлетел к стене. Металлическая маска Хмара с застывшей на ней вечной улыбкой зазвенела по полу. К нам под ноги покатился фонарь, в котором бились механические светляки.
Автоматон напоминал мне гигантского лобстера: такой же ощетинившийся колючими лапами и клешнями с глазами-линзами на металлических трубках. Он разорвал тело Жёлтого, с лёгкостью перекусив толстую цепь. Вокруг нас кричали пытавшиеся вырваться рабы. Застонал поднимающийся Хмар.
«Женщина! — мысленно вскрикнул я, увидев лицо нашего надсмотрщика. — Кракен его забери, это женщина!»
Автоматон взмахнул клешней, и крик одного из прикованных к рычагу рабов прервался.
— Быстрее! — вскрикнул Мастер Ё, протягивая мне механического сверчка и показывая освободившуюся от цепи руку. — Пусти в замок!
Лобстер-автоматон шагнул по направлению к нам. Хмар поднималась на ноги, держась за стену: тянулась к рычагу управления шлюзом.
Я схватил сверчка, но тот дёрнулся и убежал, оставив в моих пальцах оторванную ногу. Быстро перебирая лапками, он пробежал по сковывающей меня цепи и исчез в замочной скважине. Лобстер замахнулся для удара. Мастер Ё бросился ему за спину и накинул на клешню подхваченную с земли цепь. Клешня замерла в воздухе. Стало слышно, как надсадно вибрируют пружины в двигателе автоматона. Из клапанов на его шее вырывались струи горячего пара.
Автоматон развернулся, вырывая цепь из рук Мастера Ё, взмахнул клешней. Ё, пытаясь уклонился от удара, поскользнулся и упал на спину. Лобстер поднялся на дыбы, готовясь через мгновение опуститься и раздавить противника своей массой. В это время произошли два события: щёлкнул замок моих оков, цепь соскользнула на землю, и Хмар дотянулась до рычага шлюза. Под весом её тела рычаг опустился. Всхлипнули меха, забурлила ворвавшаяся в ангар вода, сбивая нас с ног, смывая кровь и унося мёртвые тела в океан. Надсмотрщика потащило к шлюзу. Мастер Ё скользнул по полу среди клочьев пены к раскрытой пасти дверей, но я успел схватить его за руку.
Дикого автоматона отнесло к шлюзу, но он сумел зацепиться за створки ворот и заревел, преодолевая напор воды. В это время вокруг его тела обвились несколько толстых щупалец, из пучины показалась голова кракена. Рывок — и автоматона оторвало от ворот, потащило к раскрытому огромному клюву морского чудовища. Это был не такой малыш, которого я когда-то убил ударом гарпуна. Кракен выглядел настоящим гигантом, способным утащить на дно целый корабль. Автоматон выпустил струю горячего пара, но кракена это не остановило. Клюв сомкнулся на механическом теле, раздался хруст, и части лобстера посыпались в бурлящую воду.