А поговорить?..
Шеф-редактор L’Officiel Эдуард Дорожкин всегда вносит в наш опережающий время журнал нотку некоторой дискуссионности, а то и ностальгии. На сей раз его возмущение коснулось привычки современной светской публики разбежаться с тусовки, едва сделав селфи с основными гостями и организаторами, и поздравлять друг друга формальными СМС в унижающем достоинство жанре веерной рассылки.
Умудренные жизнью взрослые часто говорили мне, пребывавшему (как ни сложно в это поверить) в плену юношеских иллюзий: хуже нереализованной мечты может быть только реализованная. Должности, персональные стулья в театрах, даже и некоторая личная, скажем так, востребованность — все оказалось до глупости большой, и настолько же ничтожной, надувной куклой. Это не существующее в мире реальных людей, без душевного трепета оплачивающих не только билет в четвертый ряд 4-го яруса Большого, но и четыре перемены блюд в ресторане Bolshoi by Novikov, создание мгновенно превращалось в ничто при появлении самых разных, вроде ничего не значащих, на первый взгляд, деталей. Нового начальника; слишком высокой кредитной ставки; свежего фаворита театральной дирекции — или даже простой перемене стульев в партере; про личное оставлю для «Углей памяти» и «Крика забытой птицы», двух уже почти готовых томов моих воспоминаний о работе со стервами. Бывали приятные. Одна.
Я — о другом. Среди обстоятельств, не очень нравившихся уже тогда не слишком спокойной моей душе в общей круговерти жизни, было и такое: каждый день рождения и всякий Новый год мне — и я думаю, всем нам, заставшим эпоху пейджеров (так условно я называю свое поколение), приходилось отвечать на гигантское количество звонков, эсэмэсок и даже личных приветствий («встречай через пять минут у подъезда»)! С одной стороны, невероятная приятность. С другой — обязанность, точнее — обязательства. Ведь в случае, если было очевидно, что речь шла не о массовой рассылке («Всем счастья! Добра! Здоровья!»), от приличного человека, который пишет эти строки, требовался персональный ответ: а он должен быть оригинальный, с виньеткой ложной или, напротив, правдивой сути. В результате праздничные дни и вечера были посвящены не столько поглощению «блюд цветника, уставленных узором» и