Бессмертная любовь Марии Николаевны Ильф

Караван историйИстория

Илья Ильф и Маруся Тарасенко. Мелодия на два голоса

Мария Николаевна Ильф пережила мужа на сорок четыре года. Переписку с Илей бережно хранила и перечитывала, запершись в своей комнате. Лишь после ее похорон дочь прочла письма и обнаружила: всю жизнь Маруся продолжала отвечать мужу.

Татьяна Миргородская

Фото: В. Иваницкий/из архива семьи Ильф

Ей было семьдесят семь, никто больше не звал Марию Николаевну Марусей. Ночами она теперь не спала, но совсем не мучилась бессонницей. Включала ночник и доставала свое тайное сокровище, о котором не подозревали даже дочь Александра и внук Илюша: пачки писем, перевязанные ленточками. Мария Николаевна знала наизусть каждое, но играла сама с собой. Наугад вынимала из стопки ветхий конверт — руки дрожали так, будто она только что его получила. Взгляд выхватывал написанные любимым почерком слова: «милая моя девочка», «моя маленькая, чудесный, нежный ребенок», «достоевчик мой», «нас ничто не разделит, я никому тебя не отдам»...

Она читала — и переносилась на шестьдесят лет назад. Нужно ответить, ведь он ждет, волнуется! Брала ручку — теперь уже шариковую, а не перышко, — и принималась писать. Как в счастливые роковые двадцатые. Когда влюбленная Маруся Тарасенко садилась за письмо Илье Ильфу, она, словно собираясь на свидание, прихорашивалась у зеркала и шла к столу как к памятнику или тенистому каштану, где условились встретиться. Ни Маруся, ни Иля тогда понятия не имели, что впереди — годы страстной любви и недолгого супружества, всемирная слава и даже бессмертие.

...Если бы не советская власть, одессита Иехиеля-Лейба Файнзильберга ждал удел вечного провинциала, обреченного на предельно узкий выбор образования, профессии, законного брака. Семья жила бедно, мать Миндль занималась хозяйством, отец Арье Беньяминович — хилый, словно придавленный ответственностью за семью банковский бухгалтер, прежде всего думал о том, как подтолкнуть сыновей к более удачливой судьбе. Александра (Сруля) и Михаила (Мойше-Арона) отдал в гимназию в надежде, что они станут бухгалтерами или устроятся в банк. Третьего сына, Илю (Иехиеля-Лейба), — в ремесленное училище. Увы, надежды отца не оправдались: наследники выбрали ненадежное и безденежное искусство. Миша и Александр — он называл себя Сандро — стали художниками. А Иля, поработав чертежником, телефонным монтером, токарем и статистиком, подался в литераторы. И только младший, Вениамин, порадовал родительские сердца: пошел по инженерной части. К слову, все четверо позже стали еще и превосходными фотографами.

Иля учился блестяще, читал запоем и все подряд. Был он рыжим (и конечно, удостоился дразнилки «Рыжий, красный, человек опасный»), близоруким и любопытным. Революционные потрясения, обрушившиеся на Одессу, сказались на его жизни самым непосредственным образом. Одиннадцать раз в городе сменялась власть, а летом 1919 года, когда на борьбу с Деникиным стали мобилизовать даже негодных к строевой службе, Файнзильбергу тоже пришлось встать под ружье. Он явился на сборный пункт в пенсне и с книжкой Анатоля Франса под мышкой. Опыт пережитого в Гражданскую остался с ним навсегда: много позже Иля расскажет любимой женщине о том, как лежал в пшенице, боясь поднять голову, и как доводилось стрелять в людей.

После разгрома деникинцев в Одессе создали телеграфное агентство — отделение РОСТА, куда и устроился Иля. Затем Илья — так теперь его называли — перешел в продкомиссию на должность «письменного работника». А вскоре вступил в клуб «Коллектив поэтов», среди участников которого были Юрий Олеша, Валентин Катаев, Эдуард Багрицкий, Владимир Сосюра, Семен Гехт. В большой квартире местного авантюриста Мити Ширмахера (он станет одним из прототипов Остапа Бендера) они читали стихи — великих поэтов и собственные — под аплодисменты стекавшихся сюда художников, студентов и восторженных барышень. Уже тогда Илья поражал эрудицией, интеллектом и бритвенным остроумием. Он сидел обычно в углу, но доносившиеся оттуда короткие и едкие суждения задавали тон дискуссии. Его побаивались. Его уважали.

Чуть позже начали появляться и кафе поэтов — сначала «Пэон 4-ый», потом «Мебос», где собирались ежевечерне. Их украшал Михаил Файнзильберг, к тому времени под псевдонимом Ми-фа, и там всегда выступал его младший брат, создавший себе псевдоним из первых букв имени и фамилии — Ильф. Все они жили тогда стихами, рассказами, беседами. Без этого жизнь казалась бы совсем невыносимой: начало двадцатых было временем чудовищной бедности и голода.

Братья Файнзильберг. Фото: из архива семьи Ильф

Дома у Файнзильбергов стало совсем грустно. В конце 1921 года уехал в Петроград Миша, а в начале 1922-го эмигрировал Сандро — сначала в Константинополь, потом в Париж, где впоследствии стал известен как яркий художник Фазини (он считал, что оставаться в разрушенной России равноценно смерти, но именно из Парижа спустя двадцать лет его увезут в Освенцим). Вскоре под колесами трамвая погибла хлопотливая мама Миндль, а у Ильи обнаружили туберкулез, развившийся от постоянного недоедания и переохлаждения.

Из города разъезжались друзья и подруги. Все стремились в Москву и Петроград: вот где была настоящая жизнь, самые интересные люди и захватывающие события. Почти каждый день Ильф провожал очередного счастливца и на перроне желал одного: «Да пребудет с вами буйство, нежность и путешествия!» А потом возвращался домой к больному растерянному отцу и младшему брату. Теперь Одессу он именовал «мертвым Брюгге»: родной город буквально на глазах сужался, будто выдавливая из себя людей. Больше всего на свете Илья тоже хотел уехать, но его удерживало самое важное и дорогое в жизни: Маруся.

Когда в семь лет Иля на спор ломал сирень за соседским забором, неподалеку, через несколько одесских улиц, над колыбелькой новорожденной Маруси Тарасенко восхищенно агукали мама Елена Андреевна и отец Кузьма Игнатьевич, пекарь родом из полтавских казаков. Марусе суждено было всегда быть любимицей, ее считали особенной и родители, и старший брат Коля, и младшие сестры Катя и Женя. (К слову, дочери сочли имя отца слишком грубым и неизящным и когда выросли, стали называться Николаевнами.)

И речи не велось об участии Маруси в семейном пекарском деле. Хрупкая, утонченная, впечатлительная, она мечтала рисовать и после гимназии поступила в художественную студию. Там образовалась компания из четырех девушек — «Коллектив художниц»: Генриетта Адлер, Тоня Трепке, Рая Менделевич и Маруся Тарасенко. Зимой 1921 года в квартиру, где они занимались живописью, часто заходили молодые люди из «Коллектива поэтов». Среди мольбертов топили буржуйку, жарили кукурузу, варили морковный чай и глинтвейн, читали стихи и конечно завязывали первые романы. С легкой руки Багрицкого высоких и красивых — как на подбор — девушек прозвали «валькириями». У них не было помады, поэтому губы красили красным краплаком — масляной краской с собственных палитр.

Маруся Тарасенко (сидит в центре) с «валькириями». Фото: из архива семьи Ильф

«Валькирия» Маруся Тарасенко влюбилась сначала в Ми-фа — своего преподавателя Рыжего Мишу Файнзильберга, талантливого и странного. Когда он уехал в Питер, ужасно загрустила, мечтала поскорее увидеться снова и от тоски тесно сдружилась с Ильфом: он напоминал ей старшего брата. Вот только довольно скоро стало ясно, что сдержанный интеллигентный Иля относится к ней совсем не как к другу.

Постепенно в разговорах, прогулках, взглядах рождалось чувство — робкое, неуверенное, очень невинное. Летом 1922 года Иля и Маруся начали переписку — из Одессы в Одессу. Встречались днем, а ночью писали друг другу послания, чтобы отдать наутро: этот поразительный эпистолярный роман продолжался полгода. На бумаге они признавались в любви, ревновали и свободно обсуждали то, о чем молчали при встрече.

Свидания же оставались предельно сдержанными — прогулки на почтительной дистанции, походы в синематограф, маленькие подарки Или. Он позировал Марусе и читал стихи — от него она узнала о Мандельштаме. Первого октября впервые осмелился дотронуться до ее руки, третьего, в свой день рождения, положил голову ей на колени, и она погладила его по волосам. А шестнадцатого, в день своего рождения, Маруся наконец призналась вслух, что любит. Теперь у встреч выработался ритуал — часами по ночам сидели на подоконнике студии, смотрели в окно и разговаривали. Она знала: Ильфу невмоготу и дальше оставаться в Одессе. Не хотела, чтобы уезжал, но не позволяла себе его удерживать. Ночью в сочельник шестого января 1923 года она тайком провела Илю к себе в комнату, и они долго сидели у докрасна раскаленной железной печки, тихо клялись друг другу в любви и верности и решились поцеловаться. Такое целомудрие поразительно: тогда все только и делали, что демонстративно отвергали «старую мораль», да и у Ильи было уже немало женщин. Но отношения с Марусей стали особенными.

На следующий день он уехал в Москву — навсегда. Единственным мостиком между возлюбленными оставались письма.

Москва ослепляла огнями, подавляла огромными зданиями, шумом. Каждый день сюда приезжали провинциалы со всех концов России, твердо верящие, что добьются успеха. Здесь были работа, еда и деньги, а главное, прямо на глазах творилась история: что ни день — новые театры, эксперименты в литературе и живописи, кинематограф, газеты! Приезжие были готовы на любые лишения, и Ильфу пришлось помыкаться. К счастью, его приютил Валентин Катаев в своей комнатке в Мыльниковом переулке на Чистых прудах — Илья спал на полу, подстелив газету. Катаев же помог устроиться в газету «Гудок»: сначала библиотекарем, потом правщиком. Это была неблагодарная низкоранговая работа — приводить в пристойный вид безграмотные письма рабочих в редакцию. Но Ильф совершил маленькую революцию: под его пером эти письма превращались в шедевры, острые заметки с блистательными заголовками. К изумлению начальства, никому не интересная четвертая полоса стала самой читаемой. Еще Илья писал фельетоны, и вскоре в «Гудке» его оценили как «золотое перо».

В Москве Илья устроился в газету «Гудок». Фото: из коллекции музейного объединения «Музей Москвы»

Следом в Москву переехал Юрий Олеша и присоединился к Ильфу в редакции. Им дали комнатку в типографском общежитии. Воспоминания об этом много позже выльются в совершенно реалистичное описание общежития имени монаха Бертольда Шварца. Выгороженную часть комнаты с половиной окна (вторая отходила соседу) Олеша называл «спичечным коробком». Из имущества у Ильфа имелись лишь табурет и матрас на кирпичах (теперь на газете спал уже Юрий). Затем друзья переехали в крошечную комнатенку на втором этаже флигелька у Сретенских Ворот, где их многочисленными соседями были жуткие наглые крысы, а продукты и примус за неимением кухни приходилось держать в общем коридоре.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Киану Ривз. Чужой среди своих Киану Ривз. Чужой среди своих

Киану Ривз необыкновенно умен, он — уникум и вообще бессмертен

Караван историй
Иметь или не иметь Иметь или не иметь

Когда секс полезен для здоровья

Glamour
Дис­ко­те­ка, авария Дис­ко­те­ка, авария

Интервью с новыми звездами Голливуда — Энселом Элгортом и Лили Джеймс

Glamour
Философы, или Великая оргия Философы, или Великая оргия

Пьеса Валерия Печейкина

Esquire
В Поле В Поле

Рассказ Владимира Сорокина

Esquire
Ливио Каза Ливио Каза

Рассказ Паоло Соррентино

Esquire
Михаил Шуфутинский:  «Я ежедневно открываю для себя что-то новое!» Михаил Шуфутинский:  «Я ежедневно открываю для себя что-то новое!»

Интервью с Михаилом Шуфутинским

Лиза
Внешняя политика Внешняя политика

Четыре упражнения, чтобы показать миру свой внутренний свет

Psychologies
Дети — хозяева лагеря Дети — хозяева лагеря

Видеоблогеры новой и растущей волны

РБК
Борис Ливанов: Борис Ливанов:

Готов ждать. Все равно выиграю — рано или поздно

Караван историй
Таймз Таймз

Эссе Эдуарда Лимонова

Esquire
Вера + надежда = любовь? Вера + надежда = любовь?

Надежда и утешение, которые приносит вера, – усиливают ли они любовь к жизни?

Psychologies
Большая актриса Большая актриса

Николь Кидман: «Как хорошо, что молодость позади!»

Добрые советы
Рейтинг всех фильмов Кристофера Нолана Рейтинг всех фильмов Кристофера Нолана

Кристофер Нолан не всегда был большим игроком в Голливуде: рейтинг его фильмов

Правила жизни
Из «ударника» в космос Из «ударника» в космос

Шалва Бреус откровенно рассказал «Снобу» о жизни, искусстве и политике

СНОБ
Jeep Compass Jeep Compass

Второе поколение кроссовера обещают привезти в Россию в конце осени этого года

АвтоМир
Анна Пескова: Медаль МЧС мне дороже «Оскара» Анна Пескова: Медаль МЧС мне дороже «Оскара»

Интервью с Анной Песковой

Лиза
Типа Грибы Типа Грибы

Почему украинские рэперы так популярны в России

РБК
Катаракта Катаракта

Рассказ Саши Филипенко

Esquire
Когда пить кофе и еще 6 вопросов о бодрящем напитке Когда пить кофе и еще 6 вопросов о бодрящем напитке

Каждый день миллионы людей начинают день с кофе. Если вы из их числа, наверняка интересовались, сколько чашек можно себе позволить без вреда для здоровья, как выбрать хороший кофе и в чем принципиальное различие растворимого от кофе в зернах. На эти и другие вопросы отвечает кофейный эксперт Александр Прохоров.

Psychologies
Mitsubishi Outlander GT Mitsubishi Outlander GT

Мы застали кроссовер в самой верхней точке его развития – в версии GT

АвтоМир
Говорит и показывает кинокомпания Netflix Говорит и показывает кинокомпания Netflix

Телевидения и развлечений для гостиной компании Netflix уже недостаточно

CHIP
Между нами любовь Между нами любовь

Тутта Ларсен – о роли мужчины в современной семье и отношениях с детьми

Домашний Очаг
Везти себя прилично Везти себя прилично

В чем мужчине следует ехать в отпуск

GQ
Едим вместе Едим вместе

Собраться за одним столом – действие конкретное, но и глубоко символичное

Psychologies
Skoda Octavia – Mazda3 Skoda Octavia – Mazda3

Выбирая автомобиль среднего класса, стоит присмотреться к обеим моделям

АвтоМир
Новые законы робототехники Новые законы робототехники

Должны ли роботы получить правовой статус электронных лиц?

Популярная механика
Взглянуть на мир иначе: 9 необычных сенсорных упражнений Взглянуть на мир иначе: 9 необычных сенсорных упражнений

Почему нам нравится ходить на массаж или в спа, кататься на опасных аттракционах или пробовать экзотические блюда? Новые ощущения наполняют жизнь красками и помогают разнообразить повседневность. Спа-терапевт Галия Ортега предлагает 9 необычных сенсорных упражнений, чтобы испытать новые ощущения.

Psychologies
Звез­да по имени Звез­да по имени

Как дочь Майкла Джексона планирует менять мир

Glamour
Кресла – не для всех Кресла – не для всех

В России изменились правила перевозки детей. Что надо знать родителям?

АвтоМир
Открыть в приложении