Отцы и дети / Гелиана Тартыкова-Сокольникова
Червонный нарком
Гелиана Тартыкова-Сокольникова – единственная из ныне живущих детей самых-самых «больших родителей», членов первого советского правительства. Ее отец – Григорий Яковлевич Сокольников, легендарный первый нарком финансов СССР, чей золотой червонец спас экономику страны.
По узенькой дорожке и самодельным мосточкам пробираемся к скромному обиталищу Гелианы Григорьевны в подмосковном Переделкине, знаменитом поселке писателей. Эту маленькую дачу в свое время ее мать, известная писательница Галина Серебрякова, купила у вдовы другого писателя – Бориса Лавренева, имя которого всегда напомнит хотя бы снятый по его рассказу фильм «Сорок первый». Три маленькие комнаты в разделенной многочисленными родственниками даче. Гелиана Григорьевна выбрала их за главное мамино усовершенствование – первый переделкинский камин. Но, конечно, это не единственная память о матери. И дело даже не в довольно большой библиотеке, многочисленных фотографиях и памятных безделушках вроде китайского веера и остатков коллекции статуэток трубочистов. Здесь все дышит памятью о пережитом этой семьей.
Сама Гелиана Григорьевна отца не помнит. Ей было всего два года в то лето 1936-го, когда его арестовали. А через несколько дней арестовали и маму, с которой дочь вновь встретилась – и то ненадолго – только через 11 лет. Так что – по воле вождя – росла сиротой. Больше того, дома каждое слово о Григории Сокольникове было под запретом – слишком много вокруг было доброжелательных глаз и ушей – в СССР делали все, чтобы навсегда забылось имя одного из честнейших, умных и преданных Советам коммунистов. Потому биографию отца восстанавливала в основном уже после его реабилитации, изучая документы или с чужих слов. И все же ее рассказ бесценен: ведь многое она слышала от тех, кто лично знал Григория Яковлевича или его друзей и близких, а что-то само всплывало из детства, вспоминалось в связи со случайной фразой мамы или бабушки… Да и собственная ее трудная судьба – фактическое продолжение трагической отцовской биографии, ее следующая страница…
– Мой отец Григорий Яковлевич Сокольников (настоящее имя – Григорий Янкелевич Брилиант) родился в 1888 году, – рассказывает Гелиана Григорьевна. – Семья военная, его отец, мой дед, был военврач, коллежский советник, имел награды в период Русско-турецкой войны. И сейчас в Москве на Трубной площади стоит дом под номером 2, два этажа в котором до революции принадлежали деду. Там была вывеска «Аптекарские товары», там дед оказывал помощь как врач, торговал медикаментами и раздавал лекарства неимущим, а наверху жила семья. Отца в тот дом привезли с Украины: он родился в городе Ромны Полтавской губернии. Бабушка, мама отца, была дочерью купца первой гильдии, он состоял в первом страховом обществе дореволюционной России, которое так и называлось «Россия», там тогда числились все видные купцы того времени. Деду также принадлежали дома на Лубянке и на Тверской, где сейчас Театр имени Ермоловой, и в Сокольниках (сейчас в нем туберкулезный санаторий), а также часть здания нынешнего института Ландау…
Так что отец был из семьи обеспеченной, окончил хорошую московскую гимназию № 5. Во время учебы познакомился с такими известными людьми, как Пастернак, Эренбург и Бухарин, которого отец считал другом всю жизнь. В 17 лет отец поступил в Императорский Московский университет, который сейчас МГУ. Но – возможно, и потому, что ему не уставали напоминать о еврейском происхождении, – этот красивый и обеспеченный человек увлекся учением Маркса, особенно экономикой. Вступил в РС ДРП(б) и, когда в России в 1905-м случилась первая революция, отправился на баррикады, агитировал ткачей в Сокольниках (оттуда и новая фамилия), раздавал листовки, собирал пожертвования. Стал членом московской организации большевиков, руководил социал-демократическим движением учащихся. Осенью 1907 года царская охранка (Охранное управление. – Прим. ред.) взяла его прямо на партсобрании. Дома нашли неопровержимые улики: запрещенную литературу, печать парторганизации… Девятнадцатилетнего студента отправили в «Бутырку», лишили гражданских и имущественных прав и приговорили к пожизненному поселению в Сибири. Но за непокорность и дерзость он угодил в карцер и на новое место жительства – в село Рыбное Енисейской губернии – отправился на положении каторжанина. Вскоре оттуда бежал, прятался у золотодобытчиков, добрался до Парижа, где познакомился с Лениным и его соратниками. Стал участником всех съездов партии. Был директором клуба пролетариев, редактировал партийную газету и поступил в Сорбонну, где окончил юридический факультет и прослушал курс доктората экономических наук. В Париже встретил Фаину Зархи, она родила ему сына Евгения, но семья не сложилась.
В Россию отец вернулся вместе с Владимиром Ильичом Лениным в том самом пломбированном вагоне. Его пассажирам было запрещено общаться с кем бы то ни было, из вагона не выходили, питались сухим пайком – боялись отравы. Ну а дальше – как говорится, из песни слов не выкинешь: приехав в Россию в 1917 году, отец участвовал в Октябрьском перевороте, стал членом первого ЦК и нового правительства. Это была настоящая сборная солянка, но Сокольникова Ленин сразу назначил, учитывая его образование, помощником комиссара Государственного банка.
Одним из важнейших поручений 30-летнему юристу стало урегулирование международных отношений в связи с выходом России из Первой мировой войны. В начале 1918-го это было возможно, лишь разорвав союз с Антантой и заключив сепаратный мир с Германией, то есть капитуляция со всеми вытекающими последствиями: Германия требовала отдать Украину, Прибалтику и Западную Белоруссию и контрибуцию в 3 миллиарда рублей. Попытка первого переговорщика, непоколебимого Троцкого, потянуть время в расчете на поддержку немецкого пролетариата потерпела крах. Немецкая армия не проявила классовой солидарности и развернула массированное наступление на невоюющих русских.
– Да, это мой отец в 1918 году подписывал Брестский мир, – подтверждает Гелиана Григорьевна. – 50 лет всем врали, что это сделал Чичерин. Даже сняли двухсерийный фильм, где его роль блестяще сыграл Леонид Филатов. Но на документе стоит подпись Сокольникова. Конечно, он не хотел заключать этот мир, который и сам Ленин называл похабным. Но другой возможности остановить врага не было. Еще по дороге в Брест-Литовск делегаты видели грязных, оборванных солдат, которые толпами бежали домой, оставляя открытой дорогу на Петроград. А многие забирали свое оружие или продавали его противнику. Получив же передышку, Красная Армия могла собраться с силами. И не случайно Лукашенко хочет собрать специальную конференцию к 100-летию Брестского мира: он гордится, что такое знаковое событие произошло на их территории.
А в годы Гражданской войны отец, хотя он никогда военное дело специально не изучал, был назначен членом Реввоенсовета ряда армий, командующим 8-й армией Южного фронта и Туркестанским фронтом. Там он заслужил немало наград, один из первых получил орден Красного Знамени, который сейчас хранится в Гохране. Только, в отличие от Фрунзе, отец никогда его не надевал: считал войну со своим народом делом неправедным и наград за это не признавал. Я сама видела в архиве телеграмму, которую отец отправил Ленину с требованием прекратить расказачивание донских казаков. Заодно указал на недостойное поведение многих бойцов и офицеров Первой конной армии, чего ему не мог простить Буденный.
Заменив Фрунзе на Туркестанском фронте, Сокольников там провел свою первую денежную реформу, которая стала репетицией к большой последующей. Обменял все невероятные деньги, что ходили в городах и кишлаках, на общесоветские. Выпустил из тюрем местных мулл, разрешил частную торговлю, частный рынок – так еще в 1920 году фактически прорепетировал будущий НЭП. Насколько все это было важно для выживания жителей тех краев, мне рассказал человек из тех мест. Он специально разыскал меня перед самой перестройкой: «Мы хотим поставить памятник Сокольникову за то, что он для нас сделал». Но в Туркестане с отцом случилось несчастье: его ударила лошадь, серьезно пострадали почки, и в 1921 году пришлось уехать из Туркестана в Москву. В Боткинской больнице его навещал Ленин. Приезжал без охраны. Узнав, что нужно делать операцию, отправил отца в Германию, и его успешно прооперировали.
Когда первого наркома финансов РС ФСР Николая Крестинского отправили послом в Германию, тот сам предложил назначить на его место Сокольникова: «Он больше в этом понимает». Так в 1922-м, с рождением Советского Союза, отец стал наркомом финансов СССР . Но в наследство новоиспеченный нарком получил настоящий ужас: в голодающей стране квадриллионы неотоваренных денег. Бочонок огурцов, побриться в парикмахерской стоило миллионы, жилье в Москве – 20 миллиардов…