Искусство / Татьяна Пельтцер
«Старушка с моторчиком»
Героини Татьяны Ивановны Пельтцер, «главной бабушки советского кино», выделялись «озорной жизнестойкостью». Актриса и в жизни была «самой счастливой старухой» – так она сама себя называла. Она действительно умела быть счастливой.
Когда ее не стало, в желтой прессе поднялась волна, мол, в последние годы популярная актриса была так одинока, что потеряла разум, оказалась заперта в психиатрической лечебнице, что ее там избивали другие пациенты… Ужас, мрак, безнадежность, а все почему? Потому что жила одна, не создала семьи, не родила детей.
Но на самом-то деле все было иначе. Да, старческая деменция – страшная болезнь, лишающая памяти, чувств, человеческого облика, но ей в равной степени подвержены и одинокие, и семейные. И в равной степени возможно, что заболевшему потребуется госпитализация. Да, у Татьяны Ивановны Пельтцер случилась эта болезнь… Однако не было одиночества и заброшенности. Никогда не было. Да, она не создала семью и не родила детей. Но у нее была любимая работа и любимые, любящие друзья. И когда пришла беда, друзья ее не оставили. Тепло их чувств, нежность их сострадания и заботы она чувствовала до самого конца, даже сквозь мутную пелену деменции.
Так уж получилось, что славу и популярность Татьяне Ивановне принесли роли бойких старушек. И большинству зрителей, помнящих и любящих ее бабушек из «Максима Перепелицы» и «Формулы любви», из «Приключений желтого чемоданчика» и «Вам и не снилось…», трудно себе представить, какой Татьяна Пельтцер была в молодости. Кажется, никто и не видел ее молодой. Марк Захаров, любимый театральный режиссер Татьяны Ивановны, так пытался объяснить популярность «бабушек Пельтцер»: «Наверное, ей удалось воплотить народную мечту о несокрушимой старости, где мудрость дерзко соседствует с юной и озорной жизнестойкостью».
Татьяна Пельтцер родилась 6 июня 1904 года в Москве, в интернациональной семье. Отец – Иоганн Робертович Пельтцер, актер и антрепренер, из обрусевших немцев. В семье была популярна легенда о том, что его далекий предок пришел во времена Ивана Грозного в Россию из Рейнской области с бродячим театром. На самом деле первый Пельтцер прибыл в Россию после наполеоновских войн и был он портным. Мать – Евгения Сергеевна Пельтцер. Девичью ее фамилию история не сохранила, настоящее имя – тоже: она была еврейкой, дочерью раввина из Киева, и отец ее был не то убит во время погрома, не то казнен в революционные годы, причем красными или белыми, неизвестно. Когда Евгения Сергеевна приняла крещение и вышла замуж, родственники не пожелали более иметь с ней ничего общего.
Детей было двое: Татьяна и Александр. В доме говорили по-русски и по-немецки, причем по-немецки больше, его лучше знала мама, родным языком которой был идиш. Но, когда началась Первая мировая война и набрали силу антинемецкие настроения, Иоганн Робертович сменил имя на Ивана Романовича и немецкий язык в качестве средства общения запретил. Дети легко переучились на разговорный русский, а вот Евгения Сергеевна до конца жизни говорила с акцентом.
Отец был одержим театром и только театром. Сына и дочь учил актерскому мастерству, обоих рано вывел на сцену, но талант проявился только у Татьяны. В 9 лет она сыграла первую роль: мальчика Авла в «Камо грядеши». Год спустя – получила первый гонорар за роль крестьянского мальчика в «Дворянском гнезде». Первым же актерским триумфом стала роль Сережи в сценической постановке «Анны Карениной»: сцена прощания Сережи с Анной неизменно вызывала у зрительниц рыдания.
Мать надеялась, что Таня получит приличествующее барышне образование и выйдет замуж за достойного человека. Она учила дочь правильно вести хозяйство, и ее уроки пригодились Татьяне: всю жизнь она поражала знакомых безупречной аккуратностью и изысканными бытовыми привычками. Все считали, что это – что-то немецкое, а на самом деле это были навыки, совершенно необходимые правильной еврейской девушке – «идише мейделе» – для сохранения семейного благополучия. Евгения Сергеевна и заподозрить не могла, что семейные радости ее дочери не суждены.
Татьяна была, что называется, отравлена сценой. И без театра своей жизни не мыслила. Актерского образования у нее не было: юность пришлась на революционные годы. Она сначала играла в Передвижном театре Политуправления РККА, потом в провинциальных театрах Нахичевани и Ейска. Фигура у нее была хорошая, талант отмечали все, но – ее считали слишком невзрачной, некрасивой для ролей инженю, да и голос у нее был чуть дребезжащий, совершенно не романтичного звучания. Тогда ее впервые признали профнепригодной. А тут еще и неприятность с братом: Александр, не доучившись на автодорожном факультете, был осужден на два года по статье 58 «За контрреволюционную деятельность». Правда, отсидел он, что называется, «благополучно», вышел в срок, поступил на автозавод имени И.В. Сталина, сокращенно ЗИС, и в 1946 году разрабатывал первые гоночные автомобили «Звезда» и даже помог сестре с трудоустройством… Но это все еще впереди.
Пока же Татьяну Пельтцер изгнали со сцены. Зато в нее влюбился молодой немец Ганс Тейблер: он учился в Школе Коминтерна. В 1927 году они поженились, а в 1930-м уехали в Германию. И там обнаружилось, что коммунист-антифашист Тейблер – очень обеспеченный человек с традиционными взглядами на семейную жизнь: практически Kinder, Kuche, Kirche – «дети, кухня, церковь» – за вычетом последнего, конечно… Но он хотел обычного семейного счастья, упорядоченной жизни, домашнего комфорта. А Татьяна не желала не только вести хозяйство, но даже родить ребенка. Это стало первой причиной конфликта между ней и мужем. Второй причиной – ее жажда общественной жизни. Татьяна вступила в Коммунистическую партию Германии. Начала работать секретарем в торгпредстве СССР. И даже снова вышла на сцену. Режиссер Эрвин Пискатор, член Компартии Германии, видя в театре еще одно средство правильного воспитания пролетариата, ставил бесплатные спектакли для рабочих Берлина. Узнав, что жена Ганса Тейблера была актрисой, предложил Татьяне роль в спектакле «Инга» по пьесе советского драматурга Анатолия Глебова о борьбе за женское равноправие. Татьяна согласилась бы сыграть где угодно и кого угодно, но тема равноправия ей была особенно близка. Пискатор высоко оценил ее актерский талант и сожалел, что Татьяна и дальше не могла играть в его театре… Но получилось, что всего через год семейной жизни Татьяне наскучил излишне благопристойный, холодноватый Ганс. Она изменила ему, причем с его же близким другом. Ганс нашел записку, в котором друг звал его жену на свидание. Когда потрясенный муж предъявил ей записку, Татьяна не стала отпираться: призналась, что да, на свидание ходила, и оно было не первое, да и не последнее. Последовал развод.
Татьяна вернулась в СССР и поступила было в театр МГСПС (ныне Театр Моссовета), но ее вскоре уволили: снова «за профнепригодность»... Брат устроил ее в машбюро при ЗИСе, где он вскоре занял пост главного инженера. Но в 1936 году Александр внезапно уволился: как написано в архивах, «по причине выезда из Москвы». Неизвестно, чем было вызвано увольнение и куда Пельтцер уехал. Скорее всего, его дружески предупредили о возможном аресте, и он таким способом спасся. В те времена это было возможно: достаточно было переехать в Сибирь или в Казахстан – и за тобой уже не придут. Видимо, некогда было сотрудникам НКВД гоняться по всему Союзу за «врагами народа».
Татьяна тоже ушла с завода, уехала из Москвы в Ярославль, где играла в драмтеатре имени Федора Волкова. Для провинции она была вполне профессионально пригодна. Спустя два года она вернулась в Москву. Ее снова приняли в театр МГСПС актрисой запасного состава.
В 1940 году открылся Театр миниатюр. Миниатюра была новым жанром, репертуар толком не сложился, зато актеры были все как на подбор талантливые, с комедийной жилкой: Мария Миронова, Александр Менакер, Рина Зеленая. И Татьяна Пельтцер, что называется, вписалась. И заодно нашла себя в комических бытовых ролях. Кого только она не переиграла: продавщицу, банщицу, няньку, молочницу, управдома. У нее появились первые поклонники. Казалось, карьера наконец наладилась…