Заграничные невозможности
В колонке для Esquire писатель Эдуард Лимонов выступает радикальным телекритиком и признается в нелюбви к ближнему.
Я несовременный человек и не извиняюсь. Я нетерпимый и жесткий. Я родился в конце войны и был ребенком в эпоху немецких пленных, водимых – штыки примкнуты к винтовкам – красноармейцами по улицам, в эпоху, когда, громыхая всеми подшипниками, катались по городам России застуженные и красные от водки безногие бюсты на постаментах. Калеки без ног.
Я так же груб и жесток, как та эпоха, и прощения по поводу своей грубости и жестокости просить не намерен. Первым европейским гаджетом в моей жизни была сложенная немецкими пленными печь с духовкой и четырьмя конфорками. Примусы сменили керогазы, когда я стал подростком. То есть в революцию керогазов я был подростком. В наших кухнях постоянно воняло керосином.
Меня не трогают ни кошечки на подушечках, ни мордашки детей, ни собачки. На сегодняшних инвалидов я стараюсь не смотреть. Да и старики и старухи мне неприятны. А еще мне неприятны жирные и уродливые люди. Это вам для начала.
Как мне эта история с певицей, лицом с ограниченными возможностями, Юлей Самойловой?
Ничего мордашка, волосики чисто вымыты, забилась в уголок своего кресла, бедняжка. Мне трудно, я же уже предупредил, трудно быть современным угодником инвалидов, я так не могу, чтобы не назвать вещи и людей своими именами. Чурки у меня чурки, в крайнем случае гастарбайтеры.
Я вижу: во дворе идут киргизы с лопатами, я и говорю: вот пошли киргизы – в отличной, между прочим, физической форме – сухопарые и мускулистые, когда-нибудь эти армии молодых мужиков без женщин еще станут для России проблемой.
Ну так вот, моя первая реакция на эту Юлю в кресле была такая: вот и наши туда же, рабски имитируют Запад, продвигают лабораторных экземпляров больничных с ограниченными возможностями. Что у нас, здоровых прямостоящих девок нет с сильными голосами?
Короче, когда я ее увидел по телевизору, то долго ругался. Стыдоба какая, совсем с ума сошли! Офонарели! Что вытворяют! Послали бы высокую статную русскую девку с русской песней, чтоб личико здоровенькое и чувственное, чтоб на щеке румянец, как ягодку раздавили только что…
И не надо блеять эту – два притопа, три прихлопа плюс рулада, похожую на оперную, но не оперную – арию, написанную для нас шведами или какими-то слаборазвитыми восточными европейцами, похожую на оперную, но на самом деле кухонную сюиту с завитушными украшениями по-английски, руладами, и так в нос, не надо. Не надо нам тут аделей разводить.