Детские болезни левой Венесуэлы
Как чависты принесли экономику в жертву политической борьбе
У Венесуэлы сегодня нет хороших сценариев разрешения кризиса: чахлая экономика продолжит падать уже в отрыве от колебания нефтяных цен, а политическое противоборство чавистов и оппозиции будет развиваться вне зависимости от фигуры главного противника президента Николаса Мадуро. Слишком большие деньги и интересы вложены в падение венесуэльского режима, при этом сам режим вызывает сомнения в своей состоятельности. Как очередная страна, богатая природными ископаемыми, скатилась до статуса failed state, мы обсудили с научным руководителем Института Латинской Америки РАН, доктором экономических наук, профессором, членом-корреспондентом РАН Владимиром Давыдовым.
— Владимир Михайлович, почему в свое время народ Венесуэлы сделал ставку на Чавеса и его политику?
— Это результат попытки осуществить масштабные неолиберальные реформы, что к концу девяностых закончилось серьезными социальными издержками и всеобщим бунтом — с битьем витрин, с поджогом автомобилей. Уровень жизни упал, а ведь уже тогда правительство подкармливало и низы, и средние слои за счет нефтяных доходов. Традиционные партии были дискредитированы: одна социал-демократической направленности, другая — социал-христианской. На протестной волне подполковник Уго Чавес одержал победу на выборах. Его воспринимали как борца, как страдальца за идею. Ведь в начале девяностых он уже пытался сместить этот строй с помощью мятежа в одной из воинских частей. Был осужден, отсидел в тюрьме, вышел по амнистии и вернулся в политику. Человек талантливый, энергичный, с большой харизмой, с редким талантом вести прямую демократию, открыто говорить с массами сограждан. Вот в конце девяностых, неожиданно для многих, поскольку был несистемным кандидатом, он и победил.
— Чавес считал себя демократом? Поэтому ни он сам, ни Мадуро впоследствии не запретили оппозицию, митинги, свободу слова?
— Я думаю, что у демократии нет одного лишь лица: американского, английского, шведского либо японского. Демократия адаптируется к национальным условиям. У Чавеса была такая задача, и он с ней хорошо справлялся. Он осуществлял институциональную адаптацию режима к своей модели развития. Модель сначала называлась «Боливарианская революция» — она была основана на идеях национального героя, лидера освободительной борьбы первой четверти девятнадцатого века Симона Боливара. Но потом Чавес повернул в иную сторону.
Он считал, что мы с вами в России за семьдесят лет наделали немало ошибок, потому и провалились, загубили дело социализма. И что социализм нужно адаптировать к условиям двадцать первого века, избавляться от ошибок прошлого, находить новые рецепты. Его концепция оказалась очень эклектичной. В конечном счете стало понятно, что они все равно повторили очень многие ошибки социализма двадцатого столетия. И вообще, думаю, эксперимент венесуэльских лидеров выявил детскую болезнь левизны. В конце концов оказалось, что они экономику принесли в жертву политической борьбе, политическому противоборству. И в ажиотаже той борьбы забыли о необходимости поддерживать экономическую эффективность, думать о том, чтобы внутренний рынок был обеспечен жизненно важными потребительскими товарами и медикаментами. Они, скажем так, не смогли преодолеть инерцию политической борьбы.
— То есть можно сказать, что среди причин кризиса в Венесуэле не только внешнее давление, но и неудачная экономическая модель?
— Я бы не назвал ее неудачной. Еще раз: экономику принесли в жертву задачам политической борьбы. Национализация переросла допустимые рамки, и это погубило многие отрасли, особенно потребительский сектор. Когда цены на нефть были высокими, страна компенсировала дефицит внутреннего рынка за счет импорта. Потом, с одной стороны, против правительства, которое ныне возглавляет Николас Мадуро, стали осуществлять враждебные действия и на экономическом направлении, и на финансовом (я имею в виду прежде всего гегемона в Северной Америке), а с другой — усугубилась инерция и неоправданное огосударствление экономики, и все это в целом привело к затяжному кризису.
— Потребительский сектор в катастрофическом состоянии. Если заправить бак бензином в пересчете на нашу валюту стоит копейки, то килограмм картошки в Каракасе можно купить не менее чем за несколько сотен рублей. Жуткий дефицит товаров. Неразвитое сельское хозяйство, хотя, казалось бы, это начало начал.
— В какой-то мере это повторение тех просчетов, что были, например, в чилийской революции времен Сальвадора Альенде. Я тогда работал в Чили, наблюдал, как работники предприятий протестовали против владельцев и требовали национализации. Если правительство Сальвадора Альенде не осуществляло ее, то коллектив работников предприятий делал это самостоятельно. Приходилось, в общем-то, все взваливать на плечи госсектора: хотел Альенде того или нет, но хозяйство перегружалось еще и этими национализированными активами. Это стихия, поток. У революционных событий есть инерция, и она часто поглощает профессиональный разум. Случайность продолжает играть роковую роль.
Добыча и экспорт нефти в Венесуэле падают
Гиперинфляция в Венесуэле при Мадуро достигла рекордных значений
— Что собой представляют венесуэльские элита, армия, бюрократия?
— Противоположный лагерь ведет сейчас работу, соблазняя венесуэльских военных, перетягивая их на свою сторону. Но пока армия Венесуэлы одна из самых сильных, самых организованных армий в Латинской Америке. Она хорошо оснащена — в значительной степени благодаря тому, что мы поставляли ей современные вооружения. Элита армии — это привилегированная группа населения. Правительства и Уго Чавеса, и Николаса Мадуро старались сделать так, чтобы военные не слишком страдали от ухудшения экономической ситуации. На фоне разрушения потребительского сектора у военных оставались свои каналы поощрения и обеспечения. Вот это следует обязательно учитывать. В армии процветал культ Уго Чавеса.
— Похоже, именно после его смерти дела в стране пошли под откос.
— Роль личности в истории. Чавес был исключительной личностью. Экстраталантливый человек. Его мозг мог конкурировать с крупным компьютером. Я видел его, я его слушал. Он цитировал целые страницы из классиков и был довольно начитанным человеком. Причем классиков не только двадцатого или девятнадцатого века, но и отдаленных. И он демонстрировал талант оратора, несомненно.
Это редкая фигура. Наверное, фигура того же масштаба, что и Фидель Кастро. Увы, в Венесуэле он слишком выделялся на общем фоне. У Николаса Мадуро нет таких данных. Понимаете? Неудивительно, что облик правительства после Чавеса стал совершенно иным. Мадуро меньше привлекал массы, вызывал меньше доверия. Поэтому социальная база чавистского режима сузилась.
ВВП Венесуэлы при Мадуро стремительно снижается...
... а безработица растет
— Каковы, на ваш взгляд, перспективы Мадуро и всей Венесуэлы? И не пропадут ли все наши вложения в эту страну, если нынешний режим падет?
— Когда происходят столь крупные события, трудно избежать издержек. Вопрос в том, каковы их пропорции, насколько они окажутся велики. Думаю, имеется договорно-правовая основа и есть понимание важности сделанных российскими корпорациями инвестиций. И, что важно, такое понимание есть и у оппозиции. Оппозиция — это не какая-то оголтелая правая реакция. Там представлен довольно широкий спектр политических течений, включая социал-демократические движения, чью позицию в отношении Российской Федерации нельзя назвать злобной. Все это позволяет надеяться, что будет найдено взаимоприемлемое решение.
Я думаю, что наиболее предпочтителен некий компромиссный вариант. Желательно наладить диалог между противоборствующими сторонами, важно, чтобы внешние игроки в венесуэльском кризисе тоже проявляли сдержанность, аккуратность, не шли на конфронтацию, которая приведет к гражданской войне. Вот этого нужно избежать. Лозунг «Нет гражданской войне» необходимо сделать одним из центральных в этой ситуации. И наша позиция должна быть направлена именно в эту сторону.
Продуктовая корзина венесуэльцев за последние годы заметно упростилась
— То же касается и Китая?
— Да, думаю, это касается и Китая. И я даже уверен, что у нас идут какие-то консультации с китайскими коллегами по этому поводу. Мы должны действовать в одном русле. Тогда будет позитивный результат.
— На ваш взгляд, сможет ли нынешнее военно-политическое руководство Венесуэлы выстоять в столь непростой для страны период?
— Скажем так: шансы есть, но не очень значительные. Думаю, для позитивного решения упущено много времени. Многое нужно было делать раньше. Сейчас лимит времени для поиска хорошего варианта очень ограничен.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl