Подробная история детской литературы в России

ПолкаИстория

Детское чтение: история в событиях

Варвара Бабицкая, Вера Котенко, Денис Ларионов, Софья Лурье, Светлана Маслинская, Лев Оборин, Юрий Сапрыкин, Евгения Шафферт

Джордж Данлоп Лесли. Алиса в Стране чудес. Около 1879 года. Музей и художественная галерея Брайтона и Хоува, Великобритания

У детской литературы в России — долгая и разнообразная история: одни произведения быстро сходят со сцены, другие становятся любимыми для многих поколений. «Полка» начинает серию материалов о детском чтении: мы расскажем о книгах, которые остались памятниками своего времени, — и о тех, что смогли это время преодолеть. Сегодня перед вами — русское детское чтение в главных событиях его трёхвековой истории. Приключения детской литературы, которая часто зависела от воли взрослых, а часто как будто сбегала из-под их надзора: идеи, споры, книги, журналы, иллюстрации — всё это на одной странице, в первом материале из цикла «Детское чтение».

1785 «Детское чтение для сердца и разума»: первый русский журнал для детей

Детская литература возникла в России с подачи Петра Первого, желавшего воспитать новое дворянство по западному образцу. Первой книгой, предназначенной специально для детей, стало «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению, собранное от разных авторов» (1717) — сборник, подготовленный по указанию Петра I. «Зерцало» — сборник полезных сведений для юного дворянина: от недавно введённого ⁠ гражданского алфавита до придворного этикета и правил нравственности. «Зерцало» пользовалось огромной популярностью и неоднократно переиздавалось до конца XIX века. Вслед за этим букварь для детей — «Первое учение отрокам» (1720) — написал по поручению императора публицист, общественный деятель Феофан Прокопович.

Виргилиус Эриксен. Портрет Екатерины II. 1762–1772 годы. Рейксмузеум, Нидерланды

В 1778 году эстафету подхватила следующая императрица-преобразовательница — Екатерина II. Находясь в отъезде и скучая по любимому внуку — будущему императору Александру I, она составила для него «Бабушкину азбуку» — собрание поучительных изречений: «Праздность есть мать скуки и многих пороков». «Честность есть неоценённое сокровище» и так далее. Екатерина написала ещё ряд детских книг, известнейшая из них — «Сказка о царевиче Хлоре», где Екатерина вывела себя саму в образе весёлой и любезной киргизской ханши Фелицы и отпустила шпильку покойному Петру II — «Брюзге Султану», который «никогда не смеялся и серживался на других за улыбку». Фелица помогает маленькому царевичу найти «розу без шипов» — добродетель.

Отчасти полемической реакцией на произведения Екатерины стал журнал русского издателя и просветителя Николая Новикова «Детское чтение для сердца и разума», выходивший в 1785–1789 годах как приложение к газете «Московские новости» (новиковское издание стало вторым в мире специальным детским журналом после Leipziger Wochenblatt für Kinder — «Лейпцигского еженедельного листка для детей», выходившего в Германии в 1772–1774 годах). Новиков также хотел воспитывать добродетельного гражданина с младых ногтей, но ставил перед собой и другие цели — просветительские и развлекательные. Одним из редакторов журнала был Николай Карамзин, который опубликовал на его страницах свою первую повесть «Евгений и Юлия» (1789). Всего Карамзин написал и перевёл около 30 произведений для детей. «Детское чтение» с восхищением упоминали такие разные авторы, как Сергей Аксаков, Виссарион Белинский, Василий Жуковский. Отдельные номера впоследствии издавались книжками. Новиков начинает традицию детской прессы: так, в 1807–1815 годах выходил «Друг юношества и всяких лет» поэта Максима Невзорова, в 1809-м появился «Друг детей» драматурга Николая Ильина (любопытный факт: и Невзорова, и Ильина в разные годы и по разным поводам принудительно заключали в психиатрическую лечебницу).

В новиковском журнале не было иллюстраций, без которых детское издание сегодня представить себе трудно. Там печатались научно-популярные статьи о природе и об истории. Карамзин, помимо собственных произведений, помещал там переводы из своих любимцев — поэтов-романтиков вроде Клопштока ⁠ и сочинительницы нравоучительных повестей мадам де Жанлис⁠: сегодня всё это не стали бы относить к детскому чтению. Но в ту эпоху этого разделения ещё не было: поэтика сентиментализма и реформированный Карамзиным литературный язык были новы и для взрослых читателей, в литературе и периодике царил неприкрытый дидактический пафос, а детская грамотность была ещё не очень распространена. Сергей Глинка, издатель журнала «Новое детское чтение» (1821–1824), полагал, что «книги, посвящённые первоначальным летам», предназначаются в первую очередь «для добрых отцов и попечительных матерей»: ведь то, что печатается в детских книгах, непонятно детям при первом чтении и усваивается только из родительских уст.

Энциклопедичность новиковского журнала порождала и казусы. В 16-м номере «Детского чтения», вышедшем накануне Пасхи 1785 года (с эпиграфом из Евангелия от Иоанна и статьёй, призывающей христосоваться не только по обычаю, но из искренней любви к ближнему), содержался «Разговор между отцом и детьми о кофе». Такое соседство научно-популярного экскурса с благочестивыми размышлениями читатели сочли неуместным — издатели сокрушались, что вследствие этого не представлялось уже возможным поместить в ближайшем номере «Детского чтения» также и историю табака, «этого символа мирских упражнений и забав». — В. Б.

Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению, собранное от разных авторов. Санкт-Петербург, 1717 год

1822 Басни Крылова: теперь и для детей

У знакомых всем с детства осла, козла и мартышки древняя родословная. Басня — античный жанр, который русская литература импортирует из французского классицизма. Многие тексты Крылова, которые мы знаем как авторские басни (например, «Стрекоза и Муравей» и «Ворона и Лисица»), в современных изданиях часто печатаются как крыловские переводы из Лафонтена ⁠. Эти басни не были изначально предназначены для юношества — но в классицистической системе образования (в том числе в Царскосельском лицее) входили в учебную программу как примеры риторики, дидактики и, разумеется, изящного слога. Крыловские басни стали достоянием детей ещё в начале XIX века, войдя в многочисленные хрестоматии (например, в «Учебную книгу российской словесности» Николая Греча ⁠, вышедшую в 1822 году, — наряду с баснями Ивана Хемницера, Ивана Дмитриева и Василия Пушкина), а прозвище «дедушка Крылов» — намекающее не только на патриархальный статус в литературе, но и на близость его сочинений детям — баснописец заработал при жизни. Самой популярной крыловской басней в школьных хрестоматиях, по подсчётам филолога Алексея Вдовина, были «Осёл и Соловей», затем следовали «Квартет» и «Лебедь, Рак и Щука», утверждавшие важнейшую для российской идеологии мысль о всеобщем согласии, при котором дело может «идти на лад». При этом крыловскими аллегориями в обиходной речи успешно пользовались и взрослые: яркий пример можно найти в «Обыкновенной истории» Гончарова, где обиженный на весь свет герой сравнивает своё окружение с басенными зверями. — Л. О.

Альфонс Жаба. Иллюстрация к басне Ивана Крылова «Слон и Моська». 1911 год
Иван Крылов. Басни. Иллюстрации Альфонса Жаба. Издательство А. Ф. Девриена, 1911 год

1829 «Чёрная курица»: рождение литературной сказки

Историю русской литературной сказки обычно начинают с двух текстов, которые накрепко спаяны в читательском сознании: «Чёрной курицы» Антония Погорельского и «Городка в табакерке» Владимира Одоевского. «Чёрная курица» вышла в 1829 году, «Городок» — в 1834-м; Погорельский был малоизвестным беллетристом, Одоевский — уже литератором с именем. Оба сумели найти новый для детской литературы язык — новый настолько, что их сказки и сегодня выделяются в ряду детских текстов XIX века и уж точно особняком стоят в своей эпохе. Перед нами тексты подчёркнуто «европейские», лишённые колорита русского фольклора. При этом они сплавляют бытовое с магическим — и затрагивают ключевую для детской литературы тему познания, обучения. В сказке Погорельского мальчик Алёша (автор сочинял для развлечения своего племянника — будущего поэта и прозаика Алексея Константиновича Толстого) спасает чёрную курицу, которая оказывается министром подземного королевства и дарит своему спасителю зёрнышко, позволяющее успевать в учёбе, на самом деле не учась, — ничего хорошего из этого, конечно, не выходит. У Одоевского мальчику Мише, увлечённому музыкальной шкатулкой-табакеркой, снится, что он попадает в неё и знакомится с её обитателями — мальчиками-колокольчиками, дядьками-молоточками, надзирателем-валиком, царевной Пружинкой (по замечанию финского исследователя Бена Хеллмана, все это иллюстрирует не только механику музыкальной шкатулки, но и жёсткое устройство сословного общества). В отличие от Погорельского, Одоевский вовсе исключает дидактику: хотя Миша и ломает табакерку, это происходит во сне, а наяву отец хвалит его за сообразительность и обещает новые открытия. До Одоевского никому из русских детских писателей не удавалось так ненавязчиво показать привлекательность учёбы. — Л. О.

Александр Кошкин. Иллюстрация к сказке Владимира Одоевского «Городок в табакерке». 1981 год
Владимир Маковский. Иллюстрация к сказке Владимира Одоевского «Городок в табакерке». 1871 год. Гравюра на дереве Ю. Э. Кондена
Геннадий Спирин. Иллюстрация к повести Антония Погорельского «Чёрная курица, или Подземные жители». 2011 год

1830 Пушкин: главные русские сказки в стихах

Пушкин обращается к сказочному ещё юношей: поэма «Руслан и Людмила» была задумана в Лицее. В ней фольклорное начало переплетается с мотивами европейского рыцарского романа и фривольной поэтикой в духе Парни ⁠ — последнее обстоятельство делает поэму не вполне пригодной для младшего школьного возраста, и в учебниках, как правило, ограничиваются вступлением: «У лукоморья дуб зелёный…» К сочинению стихотворных сказок, основанных на рассказах няни, Пушкин подступается и в 1820-е годы (наброски к поэме «Бова»). В 1825-м он пишет короткую сказку-балладу «Жених», но по-настоящему пушкинская поэтическая сказка — и по большому счёту вообще русская поэтическая сказка — рождается в 1830 году, во время первой Болдинской осени: в это время Пушкин пишет «Сказку о попе и работнике его Балде». Эта сказка написана народным, раёшным стихом — в дальнейшем эксперименты с неканоническими ритмами Пушкин предпримет в незаконченной «Сказке о медведихе» и «Сказке о рыбаке и рыбке».

Пушкинские сказки, написанные в 1830–1834 годах, — произведения со сложными источниками: сюжет «Рыбака и рыбки» был, вероятно, взят из сказок братьев Гримм (при этом Пушкин сначала хотел сделать старуху ещё и «римскою папой», но потом этот эпизод выпустил); «Сказка о мёртвой царевне» основана на русской народной сказке, но перекликается с гриммовской же «Белоснежкой»; «Сказка о царе Салтане» компилирует сюжеты нескольких русских и западноевропейских сказок; наконец, источник «Сказки о золотом петушке» — сборник американского классика Вашингтона Ирвинга «Альгамбра», но сюжет восходит к средневековой коптской легенде. Как правило, эти «концы» Пушкин прячет так, что без специального исследования их трудно заподозрить: пушкинские сказки органично вошли в русскую фольклорно-литературную традицию. Впрочем, произошло это не сразу. Начать с того, что сказки Пушкина не публиковались при его жизни как специфически детские произведения — они выходили «в общем порядке» в собраниях его произведений и в журналах. Хотя некоторые друзья Пушкина его сказки горячо одобряли (так, Гоголь восхищался «Сказкой о попе», а Гнедич — «Царём Салтаном»), в современной ему критике установился другой консенсус: эти сказки недостойны пера Пушкина, это свидетельства падения его таланта и неумелые подделки под русскую старину, под народность, «смысл и дух» которой остались Пушкину неясны. Реабилитация сказок — а заодно и их «переназначение» детям — происходит постепенно: скажем, в середине XIX века «Сказка о рыбаке и рыбке» появляется в новаторской школьной хрестоматии Алексея Галахова. На рубеже веков, на подъёме неоромантического интереса к народным сказкам, Римский-Корсаков пишет оперы «Сказка о царе Салтане» и «Золотой петушок», мотивы пушкинских сказок использует в живописи Врубель.

Иван Билибин. Иллюстрации к «Сказке о царе Салтане» Александра Пушкина. 1905 год

В 1834 году, вдохновившись сказками Пушкина, 19-летний студент, уроженец Тобольской губернии Пётр Ершов создаёт «Конька-Горбунка» — настоящую поэтическую феерию, в которой сплелись мотивы множества русских сказок. Пушкин, прочитав «Конька-Горбунка» — и, вероятно, приложив руку к его редактуре, — сказал: «Теперь этот род сочинений можно мне и оставить» — и действительно, после 1834-го уже не писал новых сказок (некоторые литературоведы делали не слишком успешные попытки доказать, что Пушкин и был автором «Конька»). До появления сказок Чуковского «Конёк-Горбунок» был, вероятно, самой любимой у читателей русской сказкой в стихах: большой, увлекательной, весёлой, написанной по-настоящему народным языком. При этом и «Горбунок» изначально как детская книга не мыслился. Как писал Корней Чуковский, «если бы Ершов вздумал сунуться со своим «Коньком-Горбунком» в журнал для детей, оттуда вытолкали бы его «Горбунка», как мужика-деревенщину, затесавшегося на губернаторский бал». В николаевское время сказка Ершова была запрещена на 13 лет; после этого, по словам Чуковского, «Горбунок» «мало-помалу стал печататься как лубочная книга для низового читателя», а ещё лет через тридцать вернулся в широкий публикаторский оборот — уже как детская классика, которая и сегодня остаётся «хлебом насущным для всех пятилетних, шестилетних, семилетних детей». — Л. О.

1837 «История России в рассказах для детей»: детям о прошлом

Всплеск патриотизма после победы в Отечественной войне 1812 года и идеология романтического национализма — всё это побуждает русскую литературу в поисках народного духа обратиться к истории. Исторические романы и повести пишут Михаил Загоскин («Юрий Милославский, или Русские в 1612 году»), Иван Лажечников («Последний Новик» — из петровских времён), Пушкин («Капитанская дочка», «Арап Петра Великого»). Центральное же сочинение в этой традиции — «История государства Российского» Карамзина. Её главная идея была сформулирована Карамзиным в главе о призвании варягов: «Великие народы, подобно великим мужам, имеют своё младенчество и не должны его стыдиться: отечество наше, слабое, разделённое на малые области до 862 года, по летосчислению Нестора, обязано величием своим счастливому введению Монархической власти». Концепция эта высмеивалась в анонимной эпиграмме (приписываемой Пушкину):

В его «Истории» изящность, простота
Доказывают нам, без всякого пристрастья,
Необходимость самовластья
И прелести кнута.

Детская литература оказалась ещё консервативнее взрослой. В 1859 году, когда историю популяризовала для детей целая когорта авторов, насаждавшая патриотизм карамзинского извода, Николай Добролюбов заметил в своём «Обзоре детских журналов»: «…В недавнее время патриотизм состоял в восхвалении всего хорошего, что есть в отечестве; ныне этого уже недостаточно для того, чтобы быть патриотом. Ныне к восхвалению хорошего прибавилось неумолимое порицание и преследование всего дурного, что ещё есть у нас». Шпилька критика относилась к двум журналам, которые издавала популярная писательница Александра Ишимова: «Звёздочке» (1842–1863) для младшего возраста и «Лучам» (1850–1860) — первому журналу для девиц. Первый громкий успех Ишимовой принесла «История России в рассказах для детей» (1837). Ишимова стремилась писать «наподобие того, как Вальтер Скотт рассказал историю Англии английским детям», а главным (но не единственным) источником для неё был Карамзин. В предисловии писательница обещает читателям повествование не менее увлекательное, чем волшебные сказки, и даже лучше — ведь это чистая быль. Рассказ перемежался стихами Державина, Жуковского и Пушкина, которому труд Ишимовой очень понравился — в последнем своём письме, в день дуэли с Дантесом, он писал ей: «Сегодня я нечаянно открыл Вашу Историю в рассказах и поневоле зачитался. Вот как надобно писать!»

У Ишимовой были предшественники и последователи. Необыкновенно плодовитый писатель, участник войны 1812 года Сергей Глинка в 1810–1820 годы создавал «Русские исторические и нравоучительные повести», а также издавал журнал «Новое детское чтение» (где описывал патриархальную русскую идиллию помещиков и крепостных). Пётр Фурман написал серию биографических романов о великих людях российской истории; наиболее известен «Саардамский плотник» (1849) — о Петре Первом. Другие романы Фурмана были апологиями Ломоносова, Потёмкина, Суворова и других.

Белинского в 1847 году чрезвычайно угнетало актуальное состояние детской литературы: он полагал, что детям лучше вовсе не знать грамоты, чем читать сочинения Фурмана. В книгах для детей, полагал критик, следует не создавать какой-то идиллический заповедник и не читать проповедей, а поднимать те же темы, что и во взрослых, изображая жизнь «во всей её наготе, с её радостями и бедствиями, богатством и нищетою, успехами и страданиями». Только те детские книги хороши, которые отвечают эстетическим требованиям взрослых. При этом критик, восхищаясь слогом и увлекательным повествованием Ишимовой, парадоксальным образом считал, что детям в принципе неинтересна и недоступна история — разве что анекдоты и биографии полководцев, но всему этому он советовал предпочесть «Юрия Милославского» ⁠. Из собственно исторических сочинений, предназначенных для детей, критик пылко рекомендовал только «Русскую историю для первоначального чтения» Николая Полевого, вышедшую в 1835 году. В отличие от Карамзина, Полевого интересовала в первую очередь не история правителей, а история граждан, «народное начало». В предисловии к детской версии своей «Истории» он подчёркивал, что история — не только школа нравственности, но и просто захватывающий предмет. — В. Б.

Последнее письмо Александра Пушкина, обращённое к Александре Ишимовой. 1837 год

1844 Сборник сказок Екатерины Авдеевой: изобретение Колобка

Русские сказки
для детей,
рассказанные
Авдотьею
Степановною
Черепьевою,
изданные
К. Авдеевой.
Издательство
М. О. Вольфа,
1872 год

Интерес к народной сказке пробуждается в России в эпоху романтизма: начиная с Пушкина и Жуковского эта эпоха видит в сказках не просто (или даже вовсе не) забавные истории для детей, но прежде всего проявление стихийной, первозданной народной души. С 1830-х в России публикуются собрания народных сказок, самые заметные из них — сборники Владимира Даля. И он, и другие составители в той или иной степени искажают первоисточник, адаптируя его к привычному для читателя литературному языку. Возможно, первое собрание сказок, изложенных «близко к тексту», принадлежит Екатерине Авдеевой, сестре писателя Николая Полевого: она провела много лет в Сибири, выпустила несколько книг по домоводству, этнографические очерки и песенник, а в 1844 году опубликовала сборник «Русские сказки для детей, рассказанные нянюшкою Авдотьею Степановною Черепьевою». В их числе — те самые первые сказки, с которыми мы знакомимся раньше, чем учимся читать: «Колобок», «Кот и лиса», «Волк, козёл и петух». Нянюшка Авдотья, скорее всего, существовала в действительности, и Авдеева лишь минимально обрабатывала записанные ею сказки, стремясь сохранить особенности народной речи: Владимир Пропп ⁠ называет её сборник «первой подлинной записью из уст народа». Сказки, собранные Авдеевой, войдут и в знаменитое собрание Александра Афанасьева «Народные русские сказки» (1855–1863) — многотомное издание, составленное из материалов Русского географического общества, огромной коллекции сказок Владимира Даля, собрания этнографа Павла Якушкина (двоюродного брата декабриста) и множества других источников. Сам Афанасьев записал не более десяти сказок в своей родной Воронежской губернии. Это издание — строго научное: сказки в нём даны без литературной обработки, во всех известных собирателям вариантах, но сразу вслед за «базовым» изданием Афанасьев выпускает сборник «Русские детские сказки» (1870) — облегчённую версию, как сказали бы мы сейчас, «для семейного чтения». Именно это собрание, включающее 61 сказку и выдержавшее бессчётное количество изданий, стало материалом для иллюстраций, создавших привычный нам образный ряд русской сказки — работ Ивана Билибина, Юрия Васнецова, Елены Поленовой.

Елизавета Бём. Иллюстрация к сказке «Колобок». 1910 год

Сегодня кажется, что сказки про Кощея Бессмертного, Бабу-ягу, Ивана-царевича и Василису Премудрую — это что-то вроде алфавита или слова «мама», то, с чего дети начинают знакомство с миром. Между тем во времена Афанасьева мысль о том, что народные сказки могут служить чтением для детей, казалась неочевидной: так, глава цензурного комитета Платон Вакар увидел в сборнике Афанасьева «олицетворённые возмутительные идеи» и счёл книгу вредной «по тому влиянию, которое она может иметь на восприимчивый ум детей, и в особенности между простолюдинами». В результате второе издание «Русских детских сказок» вышло лишь через 16 лет после первого. Чтобы народные сказки по-настоящему вошли в культурный обиход, потребовались усилия многих педагогов, издателей и просветителей, в том числе Льва Толстого и Константина Ушинского, — а по-настоящему возмутительные сказки, не предназначенные для восприимчивого детского ума, вошли в ещё один сборник Афанасьева, «Русские заветные сказки», изданный в 1872 году в Швейцарии. — Ю. С.

Виктор Васнецов. Спящая царевна. 1900–1926. Государственная Третьяковская галерея

1851 «Вышел зайчик погулять»: рождение детской поэзии

Поэзия, которую русские дети читали в первой половине XIX века, по большей части не была детской: в журналах и хрестоматиях публиковались «взрослые» стихи — от Державина и Крылова до Пушкина и Полонского, — признанные пригодными для детей. Что касается специфически детской продукции, то в детских журналах (таких, как «Звёздочка» Александры Ишимовой) печатались нравоучительные стихи религиозной тематики; распространённым образом детской поэзии был маленький сирота, не оставленный попечением Бога и добрых людей. Вероятно, самое известное такое стихотворение — «Сиротка» Карла Петерсона ⁠(1843), отсылки к которому, как правило иронические, можно встретить в прозе русских классиков:

Вечер был; сверкали звёзды;
На дворе мороз трещал;
Шёл по улице малютка —
Посинел и весь дрожал.

— Боже! — говорил малютка, —
Я прозяб и есть хочу;
Кто ж согреет и накормит,
Боже добрый, сироту?

Мальчика спасает старушка; следует мораль: «Бог и птичку в поле кормит, / И кропит росой цветок, / Бесприютного сиротку / Также не оставит Бог!»

Но если «Сиротка» остался фактом литературы XIX века, то одно детское стихотворение середины столетия пережило своё время и в слегка адаптированном, присвоенном фольклором виде дожило до наших дней; вполне вероятно, что какому-нибудь малышу его читают прямо сейчас.

Раз, два, три, четыре, пять,
Вышел зайчик погулять;
Вдруг охотник прибегает,
Из ружья в него стреляет...
Пиф-паф! ой, ой, ой!
Умирает зайчик мой!

Это стихотворение поэта и переводчика Фёдора Миллера ⁠, снабжённое пометкой «Для детей первого возраста», появилось в 1851 году. Его ждала долгая судьба: и вполне отвечающая детскому оптимизму приписка «Принесли его домой, / Оказался он живой», и сборник пародий Юрия Левитанского , и даже мультфильм, где сюжет про зайчика был интерпретирован в разных жанрах, от оперетты до «экспериментальной постановки». Зайцы вообще излюбленные герои русской детской поэзии позапрошлого столетия: в 1860–70-е Николай Некрасов создаёт «Стихотворения, посвящённые русским детям», и самое известное из них — «Дедушка Мазай и зайцы». «Зайцы вот тоже, — их жалко до слёз!» — это восклицание становится определяющим для сентиментальной детской поэзии второй половины XIX века, хотя тот же Мазай, спасший зайцев во время весеннего половодья, не теряет охотничьей практичности: «Я проводил их всё тем же советом: / «Не попадайтесь зимой!» — Л. О.

Шесть стихотворений Некрасова. Рисунки Бориса Кустодиева. Издательство «Аквилон», 1922 год

1872 «Азбука» Льва Толстого: новые взгляды на педагогику

Реформы 1860-х годов коснулись и начального образования: земства⁠ и частные лица получили возможность открывать «народные училища» для бедняцких и крестьянских детей. Новым ученикам потребовались новые учебники — доступные и понятные книги, развивающие привычку к чтению и объясняющие, как устроен мир. Самую успешную попытку такого рода предпринял бывший инспектор Смольного училища Константин Ушинский. Съездив в Европу для изучения педагогических новаций, он издаёт сборники «Детский мир» и «Родное слово», — по сути, первые общедоступные учебники чтения. Ушинский составляет их из простых рассказов, написанных им самим: о животных, о природе, о жизни детей — в занимательной форме, с ненавязчивой моралью и полезными сведениями. Сборники Ушинского — ещё и антологии детского чтения: по соседству с его собственными текстами публикуются загадки и пословицы, стихотворения Пушкина и басни Крылова. Эти издания стали первыми книгами для множества российских детей — и до революции, и даже после.

Возможно, единственным в России человеком, который решительно не принял работы Ушинского, оказался граф Лев Толстой: открывший ещё в 1859 году общедоступную школу для яснополянских детей, Толстой последовательно отрицал принципы современной педагогики — с детьми, по его мнению, разговаривают слишком сложно и не о том. Свои книги для чтения в школе Толстой стремится сделать ещё проще и яснее, результатом его работы становятся четыре тома «Азбуки» (1872) — универсального учебника, идущего от алфавита к основам счёта, а от простейших примеров для обучения чтению — к рассказу «Кавказский пленник». Публика и критики не приняли «Азбуку» — она оказалась слишком дорогой, сложной в полиграфическом исполнении и спорной в плане методов обучения чтению и счёту. Толстой, по своему обыкновению, решительно отверг критику — и тем не менее спустя три года выпустил переработанный вариант, «Новую азбуку», которая была в 15 раз дешевле и оказалась примерно во столько же раз успешнее. Специально для сборника Толстой сочинил порядка сотни коротких прозаических произведений, в том числе рассказы «Филипок», «Лев и собачка» и сказку «Три медведя» — мы читаем их в букварях и школьных хрестоматиях и сегодня. — Ю. С.

Лев Толстой с крестьянскими детьми на открытии народной библиотеки Московского общества грамотности. Фотография Владимира Черткова. Ясная Поляна, 1910 год

1876 «Задушевное слово» и Маврикий Вольф: расцвет детской печати

Издательская
марка
Товарищества
М. О. Вольф

Вторая половина XIX века — время расцвета детских журналов. Преданная аудитория была у изданий «Детское чтение», «Семья и школа», «Семейные вечера», «Родник», «Игрушечка» — но главным в дореволюционной России детским журналом было «Задушевное слово». Учитывая психологию и интересы читателей, издание спроецировало на детскую аудиторию модель журнала взрослого: художественный и научно-популярный разделы, новости, биографии выдающихся людей, переписка читателей, сотрудничество лучших детских авторов, публикация литературных новинок. Здесь стартует карьера Лидии Чарской, здесь печатаются переводы «Пиноккио» и «Алисы в Стране чудес», выходят сверхпопулярные романы Жюля Верна и Марка Твена и адаптированные Анной Хвольсон комиксы Палмера Кокса (Хвольсон переименовывает одного из героев в Мурзилку — он, в свою очередь, даст имя одному из самых популярных советских журналов для детей).

Алексей Разин. Настоящий Робинзон. Издательство М. О. Вольфа, 1867 год

«Задушевное слово» начинает выпускать в 1876 году Маврикий Вольф — выдающийся издатель-универсал: он работал с классикой, научной литературой, печатал несколько журналов — и его издательское товарищество сформировало облик русской детской книги второй половины XIX века, особенно желанными были книги серии «Золотая библиотека». И издательство, и журнал пережили своего создателя: «Задушевное слово», название которого придумал Иван Гончаров, выходило до 1918 года; в 1879-м оно разделилось на два журнала под общим названием — для младшего и для старшего возраста. Первым главным редактором журнала стал детский писатель Василий Лапин, публиковавший здесь собственную историческую беллетристику; совместно с ним над журналом работала писательница и учительница Софья Макарова — она, например, адаптировала для детей отрывки из «Войны и мира». Идеей редакции было, как пишет современная исследовательница, «создание символической «большой детской семьи», центром которой являлось бы «Задушевное слово» ⁠ — и это, пожалуй, удалось: есть семьи, где комплекты «Слова» до сих пор берегут как реликвию. В 2015 году репринтное переиздание всех номеров журнала было выпущено издательством «Альфарет». — Л. О

Задушевное слово. Журнал для детей старшего возраста. Том 8, выпуск 23. 1884 год
Детские моды. Из бесплатного приложения к журналу «Задушевное слово», май 1885 года

1903 «Княжна Джаваха» Лидии Чарской: массовая литература рубежа веков

На рубеже веков произошёл бум детской массовой литературы. Иллюстрированные брошюры о приключениях сыщика Ната Пинкертона — прообразы комиксов и потомки романа-фельетона — пришли в Россию из Америки и были быстро адаптированы русскими авторами. Дети ими зачитывались, критики видели в них смерть цивилизации и показатель низкого качества детской литературы. «Детям, — полагал Корней Чуковский, — нужны были яркие, сильные герои и захватывающие приключения, их же пичкали сентиментальными нотациями, толкая к низкопробной «пинкертоновщине». Если к последней поголовно обращались мальчики, то девичьей аудиторией безраздельно владела Лидия Чарская.

Нат Пинкертон — король сыщиков. Выпуск 6: Привидение на ферме Рэдерзон. 1908 год

Дебютный роман писательницы, «Записки институтки», основанный на дневнике Чарской времён её обучения в Павловском женском институте в Петербурге, был опубликован в 1901–1902 годах в журнале «Задушевное слово» — Чарская публиковала по четыре-пять романов ежегодно, и каждый из них становился бестселлером; всего она создала более восьмидесяти произведений для юношества. В числе самых популярных её произведений — «Княжна Джаваха», «Люда Влассовская», «Белые пелеринки», «Сибирочка». Во многих романах Чарской действие происходит в гимназии, пансионе, сиротском приюте; в них описываются обыкновенные для закрытых детских сообществ проблемы: травля новичков, «обожание» старших, соперничество, тоска по дому, бунт против жёстких казарменных правил, экзальтированная девичья дружба. Вероятно, отчасти в этом был секрет успеха: в закрытом мире пансиона девочки из аристократических семейств проводили все подростковые годы, поступая в восьмилетнем возрасте и выпускаясь уже невестами. Этот опыт формировал лицо женщины из высшего общества, оставаясь практически не отрефлексированным в литературе. Другая важная черта Чарской — её протофеминистская направленность: главные деятельные роли в её книгах отданы девочкам и женщинам, увлечённым служением ближним (а вовсе не традиционными замужеством, семьёй, балами). Любимой героиней Чарской для многих поколений детей стала гордая и загадочная грузинская княжна Нина Джаваха, чья свободолюбивая натура не переносит жизни в неволе. Обращалась Чарская и к сюжетам из российской истории.

Известные детские писательницы были в России и до Чарской (Любовь Ярцова, Анна Зонтаг; популярная романистка Евгения Тур занималась и детской беллетристикой), но ни одной из них не выпало такого шумного успеха. Согласно отчётам библиотек, по популярности Чарская оставила далеко позади даже переводные романы Жюля Верна. Всему этому сопутствовало негодование критики. Чуковский в 1912 году в разгромной статье назвал писательницу «гением пошлости». В каком-то смысле язвительный критик предсказал появление нейросетей: «…Мне даже стало казаться, что никакой Чарской нет на свете, а просто — в редакции «Задушевного слова», где-нибудь в потайном шкафу, имеется заводной аппаратик с дюжиной маленьких кнопочек, и над каждой кнопочкой надпись: «Ужас», «Обморок», «Болезнь», «Истерика», «Злодейство», «Геройство», «Подвиг» — и сонный мужчина, хотя бы служитель редакции, по вторникам и по субботам засучит рукава, подойдёт к аппаратику, защёлкает кнопками, и через два или три часа готова новая вдохновенная повесть». Особенно досталось Чарской за «пошлость патриото-казарменную» — неудивительно, что после революции её творчество оказалось под запретом. Однако Чарскую с её религиозностью, сентиментальностью и монархизмом оказалось не так просто «убить», по выражению Маршака: дети продолжали тайком её читать. Были, впрочем, и голоса в её защиту. Борис Пастернак признавался, что нарочно писал «Доктора Живаго» «почти как Чарская», подразумевая, видимо, доступность и увлекательность; молодая Марина Цветаева посвятила «Памяти Нины Джаваха» восторженное стихотворение. Фёдор Сологуб написал о Чарской хвалебную (и не пропущенную в печать) статью, где ставил Чарской в заслугу уважение и внимание к чувствам и особой психологии детей: «Чарская имела большую дерзость сказать, что дети не нуждаются ни в воспитании, ни в исправлении от взрослых, что настоящее воспитание и, в случае надобности, исправление они получат в другом, более надёжном месте, получат только в товарищеском единении». — В. Б.

Лидия Чарская. Сибирочка. Издательство М. О. Вольфа, 1912 год

1917 «Крокодил» Чуковского: революция в детской поэзии

С «Крокодила» начинается и слава Корнея Чуковского как детского писателя, и новая эпоха детской поэзии, и вообще вся современная детская литература на русском языке. «Сказка Чуковского начисто отменила предшествующую немощную и неподвижную сказку леденцов-сосулек, ватного снега, цветов на слабых ножках. Детская поэзия открылась», — писал впоследствии Юрий Тынянов. Сказка печаталась в детском приложении к «Ниве» — самому массовому журналу предреволюционной России. Большой тираж был важен для популярности сказки, но ещё важнее было поэтическое новаторство. По словам Маршака, Чуковский впервые «слил литературную линию с лубочной», классический стих с раёшным. (Почти в это же время — как отмечали многие исследователи — то же самое сделал Блок в «Двенадцати».) Чуковский, ещё до «Крокодила» занимавшийся исследованиями детской речи, понимал, на какую поэзию отзываются дети. Впоследствии в книге «От двух до пяти» он вспомнит множество фольклорных потешек — этот жанр вполне мог повлиять на «Крокодила». В статье 1929 года Чуковский предлагает «заповеди для детских поэтов», основанные на изучении детской психологии: здесь и графичность стихов («В каждой строфе, а порою и в каждом двустишии должен быть материал для художника»), и, конечно, «повышенная музыкальность поэтической речи». Двенадцатая «заповедь» гласит: поэзия для детей должна быть и поэзией для взрослых. Поэтому о «Крокодиле» так интересно рассуждать литературоведам, которые находят и объясняют в нём отсылки и к Лермонтову, и к Некрасову, и к русским былинам.

Чуковский вспоминал, что «Крокодил» сочинился случайно. Его сын Коля повредил ногу в Хельсинки, его повезли домой в поезде. Чтобы отвлечь ребёнка от страданий, Чуковский

…стал рассказывать ему под ритмический грохот поезда:

Жил да был
Крокодил.
Он по улицам ходил…

Стихи сказались сами собой. О их форме я совсем не заботился. И вообще ни минуты не думал, что они имеют какое бы то ни было отношение к искусству.

И хотя биографы Чуковского ставят эту историю под сомнение, привычка «заговаривать» больных детей стихами и сказками у него действительно была. У «Крокодила» могут быть литературные и фольклорные источники: это и юмористическое стихотворение Николая Агнивцева «Крокодил и негритянка» («Удивительно мил, / Жил да был крокодил — / Так аршина в четыре, не боле!»), и «Крокодил» Достоевского, и, конечно, песня «По улицам ходила большая крокодила». Но благодаря Чуковскому африканские животные, сначала пошедшие войной на Петроград, а потом заключившие с людьми мир, остались в фауне русской детской литературы навсегда.

После феноменального успеха «Крокодила» начинается карьера Чуковского — детского писателя. С 1923 по 1929 год подряд пишутся и публикуются «Мойдодыр», «Тараканище», «Муха-цокотуха», «Бармалей», «Телефон», «Путаница», «Федорино горе», «Краденое солнце», «Айболит». 1920-е — золотой период Чуковского-сказочника: эти десять сказок и сегодня входят в непременное детское чтение. Классические сказки Чуковского — торжество лёгкости и мнемоничности, аллитераций и повторов, вечная анималистическая чехарда. Чуковский играет с детской тягой к нарушению границ и создаёт афоризмы, которые с раннего детства навсегда закрепляются в памяти: «Откуда? — От верблюда», «Ехали медведи на велосипеде», «А нечистым трубочистам стыд и срам, стыд и срам», «Не ходите, дети, в Африку гулять». Он быстро меняет образы и ритмы: после тягучего описания мучений Мухи-цокотухи («А злодей-то не шутит, / Руки-ноги он Мухе верёвками крутит...») явление героя действительно кажется спасительным, потому что написано оно лёгким хореем — главным, по мнению Чуковского, размером для детской поэзии:

Вдруг откуда-то летит
Маленький Комарик,
И в руке его горит
Маленький
фонарик.

И почти всегда в конце — долгое описание торжества, праздника, на котором все от мала до велика снова получают крохотную роль: и Слониха-щеголиха, и акула Каракула, и жуки рогатые, и даже метла, самовар и блюдца. Такой карнавал — награда для ребёнка, только что переживавшего за зверей, угнетённых Тараканищем, или неухоженную посуду: мир, в котором поселился было хаос, наконец приходит в порядок. — Л. О.

Николай Радлов. Иллюстрация к книге Чуковского «Краденое солнце». 1930-е годы

1921 «Детский остров» Саши Чёрного: детская литература в эмиграции

Поэты Серебряного века нередко обращались к детской аудитории: символистов, в частности, детство привлекало как выход в другую, фантастическую реальность. Константин Бальмонт, постоянно сотрудничавший с детскими журналами, в 1905 году выпустил сборник стихов «Фейные сказки», посвящённый четырёхлетней дочери поэта, Нине. Стихи эти, полные обычного бальмонтовского эротизма, иногда страшные и сложные по форме, едва ли могли считаться подходящим чтением для маленького ребёнка: муж феи, светлячок, по всей видимости, изменяет ей с мухой, для надоедливых насекомых фея велит пауку приготовить на суку паутину, а ромашка подмешивает в росу яд. В 1907 году вышел сборник «Новые поэты», где детские стихи поместили, в частности, Бунин, Андрей Белый, Бальмонт, Мережковский, Владимир Соловьёв — и в этом случае критика справедливо усомнилась, что дети смогут оценить утончённое творчество символистов. Серьёзно размышлял о детском чтении Александр Блок, выпустивший томик детских стихов — «Круглый год».

Алексей Радаков. О злом Пете. Издательство «Радуга», 1923 год

Успешнее к детской аудитории обращались сатирики, и самый блестящий пример — Саша Чёрный. В России он был знаменит как злой до мизантропии поэт-сатирик, радовавший, к примеру, Маяковского своим «антиэстетизмом». Но обращаясь к детям, поэт преображался и с головой погружался в игру на равных. Его детские стихи лишены резонёрства: ребёнок для него — «самое совершенное Божье создание», требующее нежности, уважения и понимания.

Аркадий Аверченко. Весёлые устрицы. Издательство М. Г. Корнфельда, 1910 год

Отношение Саши Чёрного к современной ему детской поэзии он сформулировал в стихотворении «Сиропчик» (1910):

Дама, качаясь на ветке,
Пикала: «Милые детки!
Солнышко чмокнуло кустик,
Птичка оправила бюстик
И, обнимая ромашку,
Кушает манную кашку...»

Дети, в оконные рамы
Хмуро уставясь глазами,
Полны недетской печали,
Даме в молчаньи внимали.
Вдруг зазвенел голосочек:
«Сколько напикала строчек?»

Собственное детское творчество Саша Чёрный ожидаемо строил на иных основаниях. Поэт всегда учитывает детский взгляд и детский круг интересов: даже обращаясь к Священной истории (одна из самых популярных и дидактичных тем дореволюционной детской поэзии), он, вопреки всем житийным канонам, описывает святого Фому как хулиганистого и чумазого школьника. Оказавшись в эмиграции, Саша Чёрный оставил сатиру. Его сборник стихов «Детский остров», вышедший в 1921 году в Берлине, был восторженно принят критикой; не меньший успех имела повесть «Дневник фокса Микки» (1927). Перед писателями эмиграции стояла задача сохранить в детях русское сознание, память о России и стремительно стиравшийся русский язык. Но едва ли не важнее, что в новой беженской реальности детская литература стала заповедником ностальгии, единственным пространством текста, в котором ещё возможна была утраченная идиллия. «Если я отравлен тёмным русским ядом, / Ты — весёлый мальчик, сероглазый гном…» — писал Саша Чёрный в цикле «На чужбине», обращённом к маленькому «приятелю» и заканчивающемся недетской горечью:

К скалам в глушь пойдём мы в гости
По зелёному хвощу.
Никогда я не забуду,
Никогда я не прощу!

До 1930-х годов Сашу Чёрного пиратским образом перепечатывали и в советской России, а затем он пропал из цензурного поля до 1990-х. — В. Б.

Саша Чёрный. Дневник Фокса Микки. Париж, 1927 год

1922 «Радуга» и кружок Капицы: литература переходного периода

Историю советской детской литературы принято отсчитывать от манифеста Л. Кормчего ⁠«Забытое оружие», опубликованного в феврале 1918 года. Впрочем, ничего принципиально нового Кормчий не сказал (да и статью его никто не заметил): так же, как дореволюционные педагоги, он рассуждает о ребёнке, который «идёт на смену взрослым», и провозглашает необходимость заложить у детей «прочный фундамент для будущего созидания свободы и красоты жизни». Новым оказывается не содержание его выступления, а место публикации: центральный печатный орган партии большевиков, газета «Правда». Это значило, что новая власть заявляет о своих претензиях на руководство детской литературой.

Ольга Бич. Мал-Малышок. Издательство «Радуга», 1926 год; Самуил Маршак. Радуга. Издательство «Радуга», 1926 год; Николай Агнивцев. Кирпичики мои. Издательство «Радуга», 1926 год

Пока власть собирала страну из руин и пыталась наладить печатный станок, за издание литературы для детей взялся Максим Горький. Он уже имел опыт такой деятельности: в издательстве «Парус» ⁠был отдел детской литературы, заведовать им в 1916 году он пригласил Чуковского. В 1918 году «Парус» выпускает составленный Чуковским и Александром Бенуа альманах «Ёлка», а с 1919 года начинает выходить его журнал «Северное сияние». Все эти издания ещё покоятся на фундаменте модернистской литературы, ничего советского в них нет. Но в 1921 году Горький эмигрировал и надолго утратил интерес к детской книге.

Самуил Маршак. Загадки. Издательство «Радуга», 1926 год; Владимир Ленский. Лень-ленище. Издательство «Радуга», 1925 год; Корней Чуковский. Свинки. Издательство «Радуга», 1926 год

Возникновение собственно советской детской литературы связано с появлением Кружка детских писателей при Показательной библиотеке Института дошкольного образования в Петрограде. Он возник в 1922 году, среди его участников — Самуил Маршак, Виталий Бианки, Наталья Дилакторская⁠, Елена Верейская⁠. Возглавляла кружок Ольга Капица — опытный исследователь детского фольклора и чтения.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Первая одежда ребенка: правила выбора Первая одежда ребенка: правила выбора

Какой же минимум вещей понадобится малышу в первые месяцы?

9 месяцев
5 самых крутых автомобилей из фильмов: часть 2 5 самых крутых автомобилей из фильмов: часть 2

Автомобили, ставшие иконами киноиндустрии и полноправными героями фильмов

Популярная механика
Крошка Ро Крошка Ро

Блогер Марьяна Ро выбралась в реальный мир без одежды

Maxim
Татьяна Волосожар: «Мотивировать ребенка — задача тренера, а не родителя» Татьяна Волосожар: «Мотивировать ребенка — задача тренера, а не родителя»

Как привить детям любовь к спорту? Отвечает олимпийская чемпионка

Psychologies
Цифровой детокс: как избавиться от зависимости от смартфона Цифровой детокс: как избавиться от зависимости от смартфона

Как отдыхать от смартфонов и других гаджетов, не отрываясь от социальной жизни

CHIP
Карьера дипломата и еще 9 малоизвестных фактов о жизни Макса Коржа Карьера дипломата и еще 9 малоизвестных фактов о жизни Макса Коржа

Молодой, талантливый и перспективный исполнитель — все это о Максе Корже

Cosmopolitan
Как ускорить рост мышц: 6 главных правил Как ускорить рост мышц: 6 главных правил

Одних упорных тренировок мало для того, чтобы нарастить мышцы

Playboy
Что читать: новый сборник Людмилы Улицкой «Бумажный театр» Что читать: новый сборник Людмилы Улицкой «Бумажный театр»

Фрагмент из новой книги Людмилы Улицкой о театре

Esquire
Самые удивительные открытия Voyager: 40 лет космических чудес Самые удивительные открытия Voyager: 40 лет космических чудес

Voyager перевернул представления человечества о его родной Солнечной системе

Популярная механика
Мама+баба Мама+баба

Что делать, если ребенок воспитывается в неполной семье?

Добрые советы
«Шахматы»: игра превыше всего «Шахматы»: игра превыше всего

На сцене театра МДМ — премьера «Шахмат»

Эксперт
Правильные знакомства Правильные знакомства

О чем рассуждают молодые ребята, мечтающие совершить личную творческую революцию

ЖАРА Magazine
Вся правда о родительстве в смешных твитах Вся правда о родительстве в смешных твитах

Что помогает мамам и папам справляться со всеми тяготами родительства?

Psychologies
Почему спорт не помогает похудеть Почему спорт не помогает похудеть

Когда тренировки становятся слишком частыми, организм замедляет метаболизм

Reminder
Тимур Сорокин: «Всем кажется, что я бандит» Тимур Сорокин: «Всем кажется, что я бандит»

Блогер Тимур Сорокин рассказал о романах, заработках, хейтерах и лейбле

ЖАРА Magazine
Отстаньте от себя в постели: секрет женского оргазма Отстаньте от себя в постели: секрет женского оргазма

Считается, что современная женщина обязана испытывать оргазм

Psychologies
Art&Science Art&Science

Можно ли объединить науку и искусство

Популярная механика
Инвесторы и экономисты ждут нового пузыря ИТ-компаний: чего они опасаются и почему крах доткомов вряд ли повторится Инвесторы и экономисты ждут нового пузыря ИТ-компаний: чего они опасаются и почему крах доткомов вряд ли повторится

ИТ-индустрии ещё далеко до эйфории 2000 года

VC.RU
Научи ученого Научи ученого

Как наука сталкивалась с лженаукой и причем здесь кино

Weekend
Секреты воров-домушников: чем отличаются дверные замки Секреты воров-домушников: чем отличаются дверные замки

Эта статья поможет сделать ваш дом безопаснее

Популярная механика
Эффективна ли скандинавская ходьба? Эффективна ли скандинавская ходьба?

В каком случае стоит заниматься скандинавской ходьбой?

Reminder
Образ Германии в русском искусстве. Часть 2 Образ Германии в русском искусстве. Часть 2

Как в разные века Германия влияла на российскую культуру — продолжение

Культура.РФ
«Мы прячем свои солнечные стороны» «Мы прячем свои солнечные стороны»

Стоит ли погружаться в бессознательное? Какие тайны оно скрывает?

Psychologies
Геннадий Смирнов. Обаятельный негодяй Геннадий Смирнов. Обаятельный негодяй

Геннадий Смирнов выбрал актерскую профессию в раннем детстве

Караван историй
Шоу иллюзий братьев Романовых с их полным разоблачением Шоу иллюзий братьев Романовых с их полным разоблачением

Интервью с актерами триллера «Смертельные иллюзии»

OK!
Вторая попытка вернуть ворон на Гавайи закончилась неудачей Вторая попытка вернуть ворон на Гавайи закончилась неудачей

Редкие гавайские вороны не смогли выжить в дикой природе

N+1
Не смотрит фильмы, в которых снималась, и ещё 9 фактов о Сальме Хайек Не смотрит фильмы, в которых снималась, и ещё 9 фактов о Сальме Хайек

За что миллионы людей во всём мире обожают Сальму Хайек?

Cosmopolitan
5 неожиданно полезных привычек 5 неожиданно полезных привычек

Оказывается, шаги к настоящему успеху и продуктивности могут быть очень простыми

Cosmopolitan
10 необычных автомобилей Škoda 10 необычных автомобилей Škoda

10 самых необычных «Шкод» в истории

Популярная механика
8 невероятных материалов, из которых изготавливают одежду 8 невероятных материалов, из которых изготавливают одежду

Можно ли гладить утюгом паучий шелк, сядет ли шапка из шерсти мамонта

Maxim
Открыть в приложении